Продолжавший бурчать себе что-то под нос Кессиас размашисто шагал в сторону городской площади. Взволнованные распространившимися по Саузварку слухами горожане бросались к нему с расспросами, но эдил небрежно отмахивался от них, как от надоедливых мух:

— Не беспокойтесь. Все уладилось. Прочь с дороги!

Они пересекли площадь и поднялись на крыльцо здания суда. Кессиас, не проявляя ни капли почтительности к столь серьезному заведению, двинул кулаком по дубовой двери и, когда та отворилась, бесцеремонно оттер привратника в сторону.

— Мы идем наверх и не желаем, чтобы нас беспокоили! — Он вытянул руку. — Ключи от колокольни!

— Они у звонаря, — буркнул привратник.

— Он что, наверху?

— Так ведь уже почти час, или это вам не известно?

Кессиас зарычал и поднял дубинку. Привратник отскочил за колонну.

— Нечего делать, пошли наверх.

«Фануил, — окликнул Лайам, — ты знаешь, куда мы идем?»

«Я уже тут, мастер».

Лайам инстинктивно взглянул; на потолок вестибюля.

«Я тебя не вижу».

«Я много выше», — пришел ответ.

Мужчины уже поднимались по лестнице.

«Тебя кто-нибудь видел?»

«Не думаю».

Они одолели три лестничных марша. После третьего этажа камень стен сменился деревом — темными массивными балками. Узкие окна, похожие на бойницы, не давали царившему здесь полумраку превратиться в кромешную тьму.

«Ковер при тебе?»

«Он здесь. Но звонарь тоже здесь. Он меня не видел», — добавил дракончик прежде, чем Лайам успел задать ему новый вопрос.

Они добрались до верхней площадки, и Кессиас открыл дверь, ведущую в небольшой коридорчик. Через несколько ярдов коридорчик расширился и превратился в длинный чердак со скошенными просмоленными стенами. Грубый дощатый пол под ногами был покрыт толстым слоем пыли. К колоколам вела дорожка следов. Там кто-то двигался, тщательно полируя бока саузваркских глашатаев времени. Ноги незнакомца были уродливо искривлены, он казался сутулым даже когда приподнимался на цыпочки. Зато его руки бугрились от мускулов, отчего звонарь производил впечатление очень сильного человека. На оклик эдила мужчина не отреагировал, и Кессиасу пришлось хлопнуть его по широкой спине.

Приземистая фигура медленно развернулась.

— Мастер эдил! — произнес врастяжку звонарь. На лице его проступила улыбка.

— Да, Тандел! — заорал эдил. — Мне нужно, чтобы ты на минутку ушел!

Тандел был глуховат, но отнюдь не глуп. Он указал на песочные часы, стоящие рядом. Верхняя их емкость почти опустела.

— Скоро час дня, мастер эдил. Мне нужно звонить.

Говорил звонарь еле слышно, почти шептал.

— Я знаю, Тандел. Но мы не отнимем у тебя много времени. Колокола подождут.

Звонарь пожал плечами и вышел, вежливо кивнув по дороге Лайаму. Он двигался странной, подпрыгивающей походкой — видимо, сказывался порок ног. Как только звонарь скрылся за дверью, Кессиас повернулся к Лайаму:

— Нам ведь не понадобится много времени, верно?

— Не понадобится, — заверил его Лайам, быстро оглядывая чердак.

«Фануил, твой выход».

Звонница располагалась посреди чердака, там, где — еще на два этажа над кровлей — начинала вздыматься красавица башня. Ставни башенных окон были открыты, в одно из них и влетел дракончик, держа в когтях скатанный в трубку ковер. Он плавно развернулся и опустился на пол перед пораженным эдилом.

«Как ты его свернул?» — поинтересовался Лайам.

«Лапами», — коротко ответил дракончик, и в этой реплике явно угадывалось: «А чем же еще?»

— Фамильяр Тарквина? — спросил Кессиас, указывая на Фануила. Он явно ожидал объяснений.

— Мой фамильяр, — поправил его Лайам, несколько удивленный, что в словарном запасе эдила имеется это слово.

— Так вы все-таки маг!

В голосе бравого стража порядка прорезалось ликование, но Лайам тут же его охладил.

— Нет, — поспешно сказал он. — Никакой я не маг.

Но тем дело не кончилось. Ему пришлось коротко описать, как в ночь смерти Тарквина умирающий уродец его укусил, чтобы присвоить часть души незадачливого пришельца, как они после общались, как учились смотреть глазами друг друга, — в общем, эдилу стало известно многое из того, о чем Лайаму не хотелось бы говорить, но без чего не стоило и пытаться объяснить, как был обнаружен ковер.

— Так это он его отыскал? — уточнил в конце концов Кессиас.

— Да. И я хотел рассказать вам все прямо сейчас, потому…

— Потому что мы ищем одного и того же вора, — подытожил эдил, и на губах его заиграла торжествующая улыбка. — А это значит, что звание квестора достойно ваших талантов. Теперь против Клотена мы будем работать вдвоем! И, разумеется, его одолеем. На миг Лайам словно бы онемел. Да, конечно, он собирался предложить свою помощь эдилу, но никак при том не ожидал, что тот превратит возможную услугу с его стороны в нечто само собой разумеющееся. Впрочем, он не чувствовал себя уязвленным, — скорее его поразила способность Кессиаса быстро и четко мыслить и приходить к верным выводам там, где другой человек только разводил бы руками от удивления.

— А вы точно не маг? — спросил эдил еще раз, хитро прищурясь.

— Я устал вам об этом твердить, — отозвался Лайам удрученно.

— А он? — поинтересовался Кессиас, указывая на Фануила.

— Трудно сказать. Эй, отвечай, ты, случайно, не маг?

Дракончик несколько мгновений смотрел на Лайама, полуприкрыв желтые, как у кошки, глаза.

«Мастер, ты же прекрасно знаешь, что я никакой не маг», — сообщил он наконец.

— Нет, он утверждает, что ни в чем таком не замечен.

— Жаль, — произнес раздумчиво Кессиас. — Маг мигом бы во всем разобрался. А так нам опять придется ломать свои головы. Вы, кстати, не хотели бы перекусить? Пойдемте, я что-то проголодался.

Сунув ковер под мышку, Лайам двинулся следом за Кессиасом к лестнице. Тандел, проворно прошмыгнув мимо них, ударил колокола, надеясь порадовать горожан раз уж не точностью, так хотя бы звонкостью боя. Интересно, догнал ли этот звон Фануила, взмывшего в небо со скоростью сорвавшегося с привязи пса?

Они уселись за тот же столик все в том же заведении Хелекина. Ничто там со времени прошлого их визита не изменилось — ни вид за окном, ни пиво, ни пироги, — но аппетит в каждом прорезался волчий. Мужчины молча набросились на еду.

— Я не хочу выяснять, почему вы ринулись в свалку с пылом берсерка, — заговорил наконец Кессиас, отстраняя тарелку. — Я не буду также расспрашивать, где это вы обучились так ловко управляться с дубинкой, как и о том, почему вы не соизволили мне ничего сообщить о вашем тайном осведомителе еще тогда, когда мы гонялись за сумасшедшей девицей…