– И что? – отстранение отозвалась Оуна. – Я же, в конце концов, дочь похитительницы снов. Я сама выбираю себе сестер и подруг. И друзей И тут из-за каменной колонны выступил Гейнор, все в той же эсэсовской форме. В одной руке он держал короткий костяной лук, а другой натягивал тетиву. Гейнор – и лук… Смешно. Но на тетиве лежала серебряная стрела, нацеленная точно в сердце Оуне.

Девушка потянулась было за своим луком, но замерла, сообразив, что Гейнор при любом раскладе успеет выстрелить первым.

– Привет, – сказал мой злополучный кузен. – Я тут кое-что повидал, кое с кем повстречался. Кое-чему научился, между прочим. Время-то как пролетело. А у вас какие делишки?

Равенбранд находился там, где я его непредусмотрительно оставил, – в моем новом жилище. У Оуны был при себе ее лук, но воспользоваться им она не могла. Так что мы оба оказались безоружными. А Гейнор наслаждался моментом и нарочито выбирал, в кого из нас выстрелить первым. Руки у него слегка дрожали – видимо, от радостного волнения, – но расстояние между им и нами было слишком велико, чтоб я успел добежать до него, прежде чем он выстрелит.

Внутренний голос, правда, твердил, что мой кузен не станет нас убивать. Гейнору нужен мой меч, а убив меня, он не сможет узнать, где тот находится. И потом, он, похоже, забыл об уроке, преподанном ему Ученым Фи. Против офф-моо его лук бесполезен.

– Кузен, ты помнишь, что оружие здесь не всесильно?

Он с кривой улыбкой отмахнулся от моих слов.

– Ерунда! С нашей последней встречи я многое испытал, многое повидал и многому научился. У меня появились могущественные союзники. Сверхъестественные союзники, кузен. Мы уже осадили Танелорн. А офф-моо… – он пренебрежительно повел рукой. – Тут совсем неплохо, надо только привыкнуть, так сказать, пообтереться. Я узнал кое-что полезное, что непременно мне пригодится, когда я добуду Грааль.

– Думаешь, вернуться будет легко?

– Мне – да. Видишь ли, кузен, с тех пор как мы расстались с тобой, отнюдь не добрыми друзьями, я успел обзавестись новыми приятелями. Когда ты с ними познакомишься, тебе сразу захочется извиниться передо мной за все те неприятности, какие ты мне доставил. И ты будешь счастлив сбегать домой и принести Равенбранд; а пока ты будешь отсутствовать, я поразвлекаюсь с твоей симпатичной подружкой.

За бравадой Гейнора угадывалась неуверенность.

– Будь при мне мой меч, кузен, – произнес я, вложив в голос изрядную толику презрения, – ты бы вел себя как подобает воспитанному человеку. Опусти лук, в конце концов. Это ты убил пантеру?

– Если не возражаешь, Ульрик, лук я опускать не стану. Так спокойнее, знаешь ли. А кошка сдохла? Чем-нибудь отравилась, наверное. С кошачьими такое случается: раз – и эпидемия… – стрела на тетиве была по-прежнему нацелена мне в сердце, а стрелой словесной он метил в Оуну.

Девушка отреагировала совсем не так, как ожидал Гейнор. Она ничем не показала, уязвила ли ее насмешка моего кузена.

– Принц Гейнор, ваши притязания незаконны. Вас погубит ваш собственный цинизм. Ваше будущее – вечное отчаяние.

Гейнор лучезарно улыбнулся. Затем нахмурился, словно сообразил, что позволил себя отвлечь.

– Ты прав, Ульрик, я очень надеялся, что ты придешь сюда с мечом на поясе. Как я разочарован! Предлагаю сделку – ты приносишь мне меч, а я соглашаюсь пощадить девушку.

– Меч доверен мне на хранение, – ответил я. – Я не могу отдать его, не поступившись своей честью…

– Ха! Твой отец тоже отказывался поступиться честью – и что? Мы оба знаем, как он обошелся с тем, что ему доверили.

Голос Гейнора буквально сочился ядом.

– Мой отец?

– Идиот! Фон Беки владели самыми могущественными артефактами во всей мультивселенной! А твой полоумный отец впал в маразм, увлекся, понимаешь ли, всякими ведьминскими штучками – и собственноручно избавился от одного артефакта. Боялся, старый осел, что его похитят! Твоя семья не заслуживает своей участи, кузен! Отныне хранителями этих артефактов будут мужчины моего рода. Отныне и навсегда.

Я не знал, что сказать. Может, Гейнор спятил? Он как будто уверен, что я его понимаю, между тем для меня его слова казались полнейшей бессмыслицей.

– Ну? – он оттянул тетиву. – Кто из вас побежит за мечом, а кто останется заложником?

Оуна внезапно схватилась за голову. Пошатнулась. Гейнор мгновенно нацелил лук на нее.

Мускулистое тело у ног Оуны шевельнулось. Мышцы напряглись. Дернулся хвост. Дрогнули длинные усы. Раскрылись отливавшие яшмой глаза. Большая черная голова приподнялась, пасть раскрылась, раздался короткий рык.

Оуна застыла в изумлении. Гейнор разразился проклятиями. Саблезубая пантера медленно встала, повела взглядом из стороны в сторону, высматривая врага;, ее огромные клыки тускло светились в сиянии реки.

И тут я узрел человека, стоящего с пантерой плечо к плечу.

Мой двойник!

Это он оживил кошку? Гейнор улыбался, но взгляд у него был как у загнанного в угол зверя. Оуна воспользовалась его замешательством и потянула меня за ближайшую каменную колонну, где мы очутились в сравнительной безопасности и могли наблюдать за происходящим из укрытия.

Мой двойник что-то говорил Гейнору. Потом взмахнул рукой. Вдруг оба исчезли – и альбинос, и пантера. Гейнор снял стрелу с тетивы, вложил ее в колчан – и удалился в темноту.

Все случившееся для меня было загадкой. Я попытался расспросить Оуну, однако девушка лишь покачала головой и заявила, что мы должны немедленно вернуться в город.

– Надо предупредить мудрых. Им потребуется время, чтобы собрать силы.

– Что все это означает? Кто такой этот мой двойник?

– Это вы его двойник, – бросила Оуна на ходу, – Его зовут Эльрик Мелнибонэйский и он несет по жизни ношу, тяжелее которой не вообразить.

– Он из другой.., э… Из реальности, параллельной нашей?

– Да. Эти реальности называют по-разному – плоскости, измерения, ветви, сферы; но все они – элементы мультивселенной, – мы углубились в лабиринт городских улиц, причем Оуна вела меня не той дорогой, какой мы выходили к реке.

– И мой двойник, подобно вам, может странствовать между мирами. Он вас знает?

– Видел во сне, – отозвалась девушка. Через какое-то время я почувствовал, что начинаю задыхаться. Оуна тоже запыхалась, но упорно вела меня все дальше, не желая останавливаться. Неужели Мо-Оурии грозит столь великая опасность, что мы не можем передохнуть хотя бы минутку-другую? Кроме этого вопроса, у меня была еще добрая тысяча других – правда, столь философских, что никак не получалось сформулировать их вслух.

Мы прошли под высокой аркой, миновали длинный коридор, поднялись по винтовой лестнице и оказались в просторном помещении с низким потолком, где ряды резных каменных лавок окружали пустое, отливавшее черным пространство посередине.