Бредфорд так и застыл с открытым ртом, услышав импровизированные объяснения Кэролайн.

Услышав за спиной шаги Пола, он оглянулся и пришел в еще большее изумление, увидев, что его друг улыбается.

«Что же произошло?» – спрашивал он себя, глядя, как Пол поднимается по лестнице, ведущей на второй этаж.

– Куда ты? – спросил он друга, расстроенный побегом Кэролайн.

– Отращивать бороду, – бросил через плечо Пол и весело рассмеялся.

* * *

На обратном пути Черити не знала, смеяться ей или плакать. Кэролайн ласково гладила ее руку, слушая лепет Черити о том, как сильно она любит Пола и как тот страдает. Бредфорд то и дело пытался вставить хоть слово, чтобы узнать, что же, собственно, произошло, и в конце концов Кэролайн сжалилась над ним и объяснила.

– Я понимала, что, если Черити выкажет хоть каплю жалости, Пол тут же замкнется в себе. И понять это помогли мне вы, Бредфорд.

– Я помог?

Бредфорд напряг память, не в состоянии припомнить ничего подобного.

– Ну конечно, – ответила на это Кэролайн. – Пол ни за что в жизни не позволил бы никому жалеть его. То, что он здесь спрятался от всех, совершенно ясно на это указывает.

Все это она произнесла таким тоном, словно растолковывала очевидные истины несмышленому младенцу.

Снова повернувшись к Черити, она осведомилась:

– Ты не забыла сказать ему, что застрелишь его, если он снова попробует от тебя сбежать?

– По-моему, да, – кивнула в ответ Черити. – Или по крайней мере что притяну его к суду за нарушение обещания. Я ведь могу сделать это, не правда ли?

– В этом не будет необходимости, – ответила Кэролайн. – Ты только что сообщила мне, что он поцеловал тебя и сказал, что по-прежнему любит. Не думаю, что придется стрелять в него.

Бредфорд даже задохнулся от возмущения.

– Ради Бога, Кэролайн, перестань. Ведь Черити просто не сможет никого застрелить.

– Знаю, что не смогу, – ничуть не смутившись, ответила Черити, улыбнулась и добавила:

– Но это вполне сможет сделать Кэролайн. И она застрелит Пола, если я попрошу ее об этом.

На лице Бредфорда отразилось такое изумление, что Черити и Кэролайн расхохотались.

– Кэролайн, я сделаю все, что ты мне скажешь. Обещаю. Ты спасла мне жизнь. И я это буду помнить всю жизнь.

– Так ваш план сработал? – спросил Бредфорд Черити. – Я только сейчас понял, как сложно было вам все это проделать. А она своим криком лишила бедного Пола силы воли.

Кэролайн опешила, но Черити только рассмеялась.

– Ты говорила мне, что у него нет чувства юмора, – заметила она, обращаясь к Кэролайн. – Мне кажется, сейчас оно начинает пробуждаться к жизни.

– Кстати, Кэролайн, – сказал Бредфорд. – Хотя Черити и обещала не рассказывать вашему отцу, как мы целовались, но я-то вовсе не обещал этого.

– Что это вы задумали? – насторожилась Кэролайн, округлив глаза.

– Скоро узнаете, – с улыбкой произнес Бредфорд. – И не смотрите так взволнованно, – добавил он безжалостно. – Вам надо только верить мне.

– Я доверяю вам в той мере, в какой вы сами верите мне, – раздраженно ответила Кэролайн. Обернувшись к Черити, она заметила:

– Чтобы ты знала – это значит, что не доверяю даже в самой малой степени. Бредфорд не верит ни одной женщине на свете.

Черити лишь переводила недоуменный взгляд с одного на другую. Атмосфера внезапно стала напряженной, и она почувствовала смущение.

– Вы не будете разговаривать с моим отцом. – Тон голоса Кэролайн не оставлял места для возражений.

– Буду, – в тон ей ответил Бредфорд.

– Этим вы ничего не достигнете, – предсказала Кэролайн.

– Вы обманываете сами себя, – заявил Бредфорд. – Я буду…

– Не надо! – едва ли не в полный голос воскликнула Кэролайн, уверенная, что он готов сказать, что хочет ее,

Разве не об этом он говорил ей? А теперь мог еще повторить это при ее стеснительной кузине.

– Не говорить что? – спросила ошеломленная Черити.

Кэролайн и Бредфорд промолчали. Но зато они оба повернулись и так выразительно взглянули на Черити, что та поспешила забиться в уголок кареты.

«Что такого я сказала?» – спрашивала она себя. И впервые в жизни решила хранить свои вопросы и мысли при себе.

Последующие недели были переполнены зваными обедами, балами и нескончаемой чередой визитов. Через день Кэролайн навещала дядю Мило, как просил называть его маркиз, и все больше подпадала под его обаяние. Обычно вместе с ней в гостях там бывал и дядя Франклин, брат маркиза, на добрых десять лет моложе его. Внешностью он напоминал старшего брата, но взгляд его был холоден и строг. Франклин к тому же был куда более сдержан. Кэролайн чувствовала некоторое напряжение в отношениях между двумя ее родственниками, но не решалась впрямую спросить о причине этой напряженности. Они были безупречно вежливы друг с другом, но все же сохраняли между собой заметную дистанцию.

Франклин был красив: темный шатен с карими глазами, в которых был виден настороженный холодок, заставлявший Кэролайн чувствовать себя неуютно. Его жена Лоретта бывала у маркиза весьма редко, и Франклину постоянно приходилось объяснять это ее чрезвычайно насыщенной светской жизнью. По словам Франклина, получалось, что буквально весь свет жаждал видеть у себя его супругу. Кэролайн оставалось только гадать, кто же так страстно желал общества его супруги, потому что ей еще ни разу не пришлось увидеть Лоретту ни на одном из тех празднеств, где она бывала.

На некоторых светских приемах граф Брэкстон появлялся в сопровождении леди Тиллман, чему Кэролайн была весьма рада, хотя она и не очень-то симпатизировала этой женщине. Ей было приятно, что ее отец снова обрел вкус к жизни. Он заслужил свое позднее счастье, и если леди Тиллман окажется именно тем человеком, который ему нужен, то пусть так и будет. Она не собиралась мешать ему.

Случай на приеме у Клаймеров со временем забылся. Вряд ли кто-то стал бы толкать ее на лестнице. Кэролайн стала считать этот случай лишь плодом своего чересчур живого воображения. Просто она слишком устала тогда и от усталости сама сделала неловкое движение.

Но зато она все острее стала ощущать угрозу, исходившую от герцога Бредфорда. Этот человек порой доводил ее до отчаяния.

Она постоянно чувствовала себя неловко. Бредфорд сопровождал ее на все балы и встречи и не отходил от нее ни на шаг, явно давая этим знать каждому мужчине, который оказывается рядом, что она принадлежит только ему. Она ничего не имела против его демонстративного чувства собственности, равно как и против его самодовольных манер, когда он насильно уводил ее то в один, то в другой укромный уголок и целовал, пока она не начинала терять голову от желания. Куда больше тревожила ее собственная всевозрастающая тяга к этому человеку. Достаточно было Бредфорду бросить на нее взгляд, и она уже чувствовала, как слабеют колени.