Исподволь рассматривая своих соседей, Кира обнаружила, что у них одинаковые часы: из нержавеющей стали, даже на вид крепкие, противоударные, – черные циферблаты, но белые метки, цифры и стрелки, – чтобы лучше отражался свет люминесцентной краски… Явно армейские! Значит, это военнослужащие? Наверняка какое-нибудь элитное спецподразделение Французской Республики! Но почему они все чернокожие? Может, в их знаменитом иностранном легионе, про который снято столько фильмов и написано столько книг, существует какое-то особое африканское подразделение?

– Скажите, пожалуйста, мсье, – обратилась она к своим спутникам, на лицах которых напрочь отсутствовали признаки эмоций – так могли бы выглядеть незнакомые пассажиры междугороднего автобуса. – Что случилось с теми, кто был со мной в «Роллс-Ройсе»?

Ей не ответили. Как будто никто ничего не говорил. Или никто ничего не слышал.

– Мой спутник… – собравшись с силами, Кира попыталась настаивать. – Что с ним? Для меня это очень важно!

Ее обуревали эмоции, они переполняли душу и рвались наружу. Хотелось расспросить мужественных освободителей, поблагодарить их, рассказать о пережитом ужасе, от которого они ее избавили. Но те к разговорам расположены не были.

– Но почему, почему вы все время молчите?! – Она готова была заплакать.

– Простите, мадемуазель, – отозвался наконец Мадиба. – Мы только выполнили свою задачу. Все остальное нам неизвестно.

Он замолчал. Стало очевидно, что продолжения не будет, расспрашивать бессмысленно. Между тем грунтовка выровнялась и стала ровнее. А вскоре микроавтобус вырвался на знакомую асфальтовую дорогу, свернул налево, мимо промелькнул указатель «Жуан-ле Пен» – 5 км». Значит, они вдоль берега возвращаются в Ниццу! Кира скосила глаза и незаметно посмотрела на часы соседа справа. Светящиеся стрелки показывали шесть часов пятнадцать минут. Они ехали всего три четверти часа! А кажется, что побывали на другом конце света! Или вообще на том свете!

Кира откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Под чуть тарахтящий гул дизеля и шелест шин перед ней закрутилась карусель человеческих лиц. Мужчины и женщины, худые и упитанные, молодые и пожилые, улыбающиеся, разгоряченные танцем, увлеченные разговором друг с другом и обращающиеся к Кире со всеми этими малозначительными, но завораживающе красивыми фразочками, которыми так богат французский. Лица появлялись и исчезали, люди сменяли друг друга. Но в какой-то момент плотный человеческий калейдоскоп остановился, застыл неподвижно, как будто испугался чего-то! Готовящийся к прыжку хищник смотрел на Киру цепким прицеливающимся взглядом – высокий смуглый бородач, угрожающий прищур, зловещий оскал, да и борода какого-то странного цвета… Сердце сбилось с ритма – вот он, Гастон-Синяя Борода! Кира проснулась, рывком выпрямилась, осмотрелась.

Расположившиеся на соседних сиденьях чернокожие мужчины – молчаливые и невозмутимые, все так же бесстрастно смотрели в окна. За окнами проносились картинки утреннего пригорода. Вот дама в шлеме и кроссовках под деловым брючным костюмом, на скутере торопится в офис. Вот школьный автобус подбирает детей. Вот чистенькая седая старушка выгуливает такую же чистенькую и седую болонку. Размеренная обыденная жизнь. Все позади, никто не отправит Киру в гарем!

Она вдруг спохватилась, что до сих пор не спросила, куда ее везут.

– Куда мы едем?

– Домой, мадемуазель, – ответил Мадиба. Видно, по инструкции, вести разговоры с ней мог только он один.

И снова молчание.

Больше она не предпринимала попыток заговорить, и вновь погрузилась в тревожную нервную полудрему. Дорога петляла по чересполосице пригородов. Микроавтобус то вырывался на шоссе, то стоял на светофорах. Наконец звуки города сделались плотными, забурлили сплошным потоком. Они въехали в Ниццу.

Кира открыла глаза. В курортном раю начинался очередной день, исполненный праздности и маленьких туристических радостей. Официанты на открытых площадках кафе разносили завтраки, фанаты здорового образа жизни выходили на пробежку. На перекрестке Кира заметила парочку, явно направлявшуюся к пляжу: шлепанцы, холщовые сумки через плечо, соломенные шляпы. Совсем недавно Кира вот так же, под ручку, шла с Андреем на пляж. Но та прекрасная жизнь неожиданно треснула. Или даже вообще сломалась. На глаза вновь навернулись слезы.

Микроавтобус завернул в переулок, проехал несколько кварталов и остановился.

– Здесь мы с вами попрощаемся. Ваш отель в квартале отсюда, – Мадиба указал направление вдоль улицы.

Прозвучало это так обыденно, будто привезший ее таксист извинился, что не может подъехать ближе. Поддавшись его тону, Кира так же обыденно кивнула.

– Хорошо, – сказала она, надевая туфли. – Большое спасибо!

Проворно, но без малейших признаков суеты, Мадиба выскочил из машины, огляделся, подошел к центральной дверце и распахнул ее. Повеяло свежим утренним ветерком. Кира увидела галантно протянутую черную ладонь.

– Благодарю, вы очень любезны, – опершись на этот несокрушимый поручень, и отметив, что у него такие же армейские часы, как у остальных, она выпрыгнула на улицу и чуть не упала, резко осев на левую ногу – каблук был сломан!

«Вот корова!» – помянула она недобрым словом тетушку Амели. Конечно, толстуха не умела шить воздух и лунный свет, не могла чинить лебяжью кружевную кожу, да и волшебные лабутены она вмиг испортила и превратила в орудие пыток!

Разувшись, и с облегчением ощущая ступнями прохладу свежевымытого асфальта, Кира прошла несколько шагов до ближайшей урны. Лабутены гулко стукнули о металлическое дно.

– Не забудьте ваши вещи, мадемуазель! – Мадиба протянул ей бумажный пакет с логотипом супермаркета Carrefour. Только вместо французских багетов, круассанов, вина, оливок и сыров, в нем лежало бриллиантовое колье и корона королевы Бала цветов.

Вид драгоценностей возвращал ее в недавнее и одновременно бесконечно далекое прошлое, когда ночь сияла алмазами и пахла цветочными ароматами, когда она неслась по извивам захватывающей сказки, приближавшейся к кульминации, после которой следует то самое «и прожили они долго и счастливо!»

Впервые после освобождения, Королева оглядела себя. Ноги босые, грязные. Платье измято, порвано, и покрыто какими-то маслянистыми пятнами. Что с Андреем – неизвестно. Сутки, минувшие после триумфальной коронации в замке Мон Дельмор, внесли в ее сказочную историю существенные коррективы.

«Все-таки, и в сказках за все приходится платить, – подумала она. – Кареты превращаются в тыквы, кучера – в крыс, а Золушки после бала так и остаются Золушками!»

– Прощайте, мадемуазель. Надеюсь, вы не рассмотрели тех, кто вытащил вас из бандитского гнезда. Скорей всего, они были в масках…

За спиной хлопнула дверца микроавтобуса, заурчал и стих за изгибом узкой улочки мощный двигатель. Кира оглянулась и увидела лишь пустынный переулок.

«Вот-вот, – подумала она. – Волшебство исчезает, одинокие Золушки возвращаются с бала пешком»…