— Вот именно, а вдобавок он еще американский мятежник, — вставил один лейтенант.

— Погодите. Неужели вы думаете, что французы позволили мне сбежать из Яффы?

— По нашим сведениям, выжить там никому не удалось. Вы не находите, что ваше спасение весьма подозрительно?

— И что это за варвар с вами? — спросил другой офицер, показывая на Мухаммеда.

— Мой друг и спаситель, и я готов спорить, что соображает он получше всех вас.

Тут они так разозлились, что я, похоже, оказался под угрозой очередных поединков. Смит поспешно вмешался.

— Ладно, оставим споры до лучших времен. Мы имеем право допросить вас со всей серьезностью, а вы имеете право ответить на наши вопросы. Честно говоря, Гейдж, несмотря на вложенные в вас средства, вы не прислали мне из Иерусалима сколько-нибудь полезных сведений. К тому же мои моряки доложили, что вы приобрели дорогостоящую шикарную винтовку. Где она?

— Украдена Нажаком, окаянным грабителем и палачом, — сказал я. — Если бы я переметнулся к французам, то разве болтался бы в лохмотьях посреди моря в одной лодке с мусульманским погонщиком верблюдов, весь обожженный, израненный и обезоруженный? — Я рассердился. — Если уж я перешел к французам, то почему не попиваю сейчас кларет в шатре Наполеона? Да, давайте выясним правду. Позовите-ка сюда ваших шельмоватых матросов и…

— Малыш Том потерял руку, и его отправили домой, — сообщил Смит.

При всем моем возмущении эта новость изрядно огорчила меня. Ведь потеря конечности неминуемо означала для человека нищету.

— Большой Нед получил другое назначение и остался на берегу вместе с основной частью команды «Дейнджерса», они сейчас занимаются укреплением оборонительных сооружений Акры, помогая Джеззару. Вероятно, вы обсудите с ним спорные вопросы прямо там. Мы собрали разнородную компанию крепких парней, готовых дать отпор Бонапарту, смешанные отряды из турок, мамелюков, торговых людей, мошенников и английских храбрецов. На нашу сторону перешел даже офицер из французской королевской артиллерии, Луи Эдмон Фелипо. Пока что он руководит в порту фортификационными работами.

— Вы взяли в союзники француза, а в моих словах сомневаетесь?

— Он помог организовать мой побег из парижской тюрьмы, и я мог бы пожелать вам, Гейдж, стать для нас таким же преданным другом. Любопытно, как порой разделяют людей взрывоопасные времена, вы не находите? — Он пристально посмотрел на меня. — Поттс и Тентуистл мертвы, Том искалечен, из вашей затеи ничего не вышло, однако вы вновь у нас. По мнению Иерихона, вы также либо мертвы, либо сбежали к французам.

— Значит, вы разговаривали и с Иерихоном?

— Он в Акре вместе с сестрой.

Что ж, хоть одна приятная новость. Удрученный собственными неприятностями, я, однако, взбодрился, услышав, что Мириам жива. Интересно, сохранила ли она моих серафимов?

— Сэр Сидней, — со вздохом сказал я, — уверяю вас, я окончательно порвал с французами. Это произошло, когда я болтался, подвешенный за ноги в яме со змеями.

— О господи, варвары! Неужели вы так ничего им и не сказали?

— Конечно нет, — солгал я. — А вот они сообщили мне кое-что, и благодаря этому я могу доказать вам мою преданность.

Пришло время разыграть мою козырную карту.

— И что же они сообщили?

— Что осадные орудия Бонапарта отправлены морским путем, и если нам повезет, то мы сможем захватить их до того, как они достигнут Акры.

— Правда? Что ж, это меняет дело! — Смит просиял. — Найдите мне их орудия, Гейдж, и я награжу вас медалью. У турок шикарные медали — они больше наших и вдобавок богато украшены. Их тут раздают корзинами, и если вы говорите правду, то считайте, что одна из них уже ваша. Вы получите ее без всяких проволочек.

Конечно, вдобавок ко всем моим несчастьям зарядил дождь, уменьшив наши шансы обнаружить французскую флотилию, а сгустившийся туман еще больше снизил видимость. Эта мрачная погода вскоре вновь привела англичан к мысли о том, что я двойной агент, словно мне под силу управлять циклонами. Но если у нас возникли сложности с обнаружением французских судов, то у них возникли сложности с уклонением от встречи с нами. Туман был также и их врагом.

В общем, французы столкнулись с нами утром восемнадцатого марта, когда капитан Станделет огибал мыс Кармель и входил в залив, ограниченный Хайфой на юге и Акрой на севере. Три корабля грузовой эскадры капитана Станделета сбежали. Однако еще шестерым не удалось скрыться, и в их трюмах оказались осадные орудия, стреляющие двадцатипятифунтовыми снарядами. Одним махом мы захватили самое мощное оружие Наполеона. После утренней вахты меня провозгласили защитником Акры, ловкачом Яффы и хранителем тайн. Наградили также и обещанной медалью, султанским орденом Льва, который Сидней Смит тут же выкупил у меня обратно, чтобы отдать мой долг Мухаммеду, после чего в моем распоряжении осталась буквально пара монет.

— «Тратьте меньше, чем зарабатываете, — вот вам и философский камень», — наставительно произнес он. — Как вы понимаете, я тоже знаком с афоризмами вашего Франклина.

Итак, я прибыл в этот древний, укрепленный крестоносцами город. Наш морской курс проходил вдоль берега, параллельно столбам дыма, отмечавшим продвижение по суше войск Наполеона. Судя по донесениям, во время этого перехода его полки постоянно подвергались нападениям мусульманских отрядов, но именно в Акре ожидалось главное противоборство.

Этот город расположен в северной части средиземноморского залива Хайфа, на полуострове, на две трети окружен водой, а гавань его защищена молом. Акра меньше Иерусалима, протяженность ее крепостных стен со стороны моря и со стороны суши составляет менее полутора миль, но выглядит она более преуспевающей и почти такой же многолюдной. Ко времени моего прибытия французы уже подошли к городу со стороны суши, и над полумесяцем их лагерей выделялись трепещущие на ветру триколоры.

В обычные времена Акра представляет собой замечательный городок, с его приморских стен открывается отличный вид на аквамариновые рифы, а со стороны суши к стенам подходят зеленеющие холмы. От расположения французов к его рвам тянется древний, но давно пересохший акведук. Очаровательные контуры крытых черепицей зданий, башен и навесов подчеркивают красоту внушительного, зеленоватой меди купола главной мечети и ее пронзающего небо минарета. Над извилистыми улочками нависают верхние этажи домов. Пестреющие яркими навесами базары заполняют оживленные центральные улицы. Весь порт пропитан запахами соли, свежей рыбы и специй. В прибрежном районе расположены три главных постоялых двора, или караван-сарая, как их тут называют, служащих одновременно гостиницами и складами для прибывших на судах товаров: Хан эль-Умдан, Хан эль-Франджи и Хан эль-Шуарда. Уравновешивает все это очарование возвышающийся вблизи северных стен дворец правителя, мрачное здание времен крестоносцев с круглыми башнями по углам, его суровый облик смягчают лишь окна гарема, что выходят в обширные тенистые сады, зеленеющие между дворцом и мечетью. Мощная цитадель в этом хаотично застроенном средневековом городке с черепичными крышами напомнила мне строгого и грозного школьного директора, надзирающего за ватагой озорных рыжеволосых учеников.