Ахромкин выпрямился, подтянул на круглом пузике сползшие джинсы, одернул черную футболку с орлом на правом плече. В когтях орел держал пучок молний, в центре пуза красовался череп и снова молнии-стрелы в окружении мечей и дубовых листьев. Депутат шагнул вперед, рядом мигом оказался верзила, еще двое, тоже в черном, обогнали Ахромкина и прикрыли его собой. Рев двигателя смолк, неожиданная тишина давила на уши, только в воздухе еще плавали душные черные выхлопы.

– Рюсс, сдаффайся, ти окрюжен, – пробормотал Макс. Витька заржал в голос, Настя фыркнула подхватила осколок кирпича, подкинула на ладони. Ахромкин решительно перешагнул кучу земли и выкрикнул:

– Мое предложение в силе, только цена снизилась, но вы сами виноваты!

Витька ответил так заковыристо и витиевато, что стало завидно. Настя швырнула камень в депутата и его свиту, те торопливо расступились, снаряд просвистел в «молоко».

– Виктор, не ругайтесь, я вас прошу, – Настя подбрасывала на ладони следующий обломок, примеривалась.

– Ни в коем случае, – Витька прижал ладонь к груди, – я лишь называю вещи своими именами. Извольте опровергнуть мои утверждения.

А сам подошел к Максу, шепнул еле слышно:

– Вали его к херам, когда еще такой шанс выпадет.

Макс покосился на девушку, глянул сверху вниз на ахромкинскую свиту, представил себя: они тут как на ладони, не факт, что их не снимает оставшийся где-нибудь в стороне бандит. Витька понял все с пол-оборота, проговорил негромко:

– В смысле не прямо сейчас, а когда основной замес начнется. Очень тебя надеюсь.

Ахромкину подали папочку, депутат извлек оттуда несколько листов бумаги.

– Дениска, подотрись ими, только тут не гадь, тубзик на стройке есть, тут недалеко!

Витька перекурил, оживился и снова оскорбил достоинство гостей, глядевших на хозяев снизу вверх. Ахромкин перебрал бумажки, потряс ими в сторону дома:

– Я выкупил все свободные квартиры в этом строении, мне принадлежит половина, и я могу распоряжаться своим имуществом как хочу. В рамках закона, разумеется.

Орел на его плече расправил крылья, молнии сверкнули, точно золотые нити в крысином гнезде.

– И Анькину квартиру на первом этаже? – проорал Витька. – А после этого мать двоих детей под поезд пристроил? И одиннадцатую у Игорька Левошина? Он сам подпись свою поставил, лично, и на сделку пришел? И деньги ты ему в руки отдал, да?

– Банковская тайна, – с достоинством парировал депутат, – кому и сколько я заплатил. Могу и вам заплатить, сейчас же, если башкой думать начнете, а не задницей.

– По себе не суди! – крикнула Настя. – А гроши в задницу себе засунь. Плати, как положено и жилье нормальное давай, тогда поговорим

И показала депутату неприличный жест. Ахромкин отдал бумаги верзиле, что-то негромко сказал ему. Бульдозер вновь взревел, выплюнул черный дым, Ахромкин заорал, перекрывая двигатель:

– Мы приступаем к подготовке площадки для строительства подземной парковки согласно утвержденному плану!

Крикнул еще чего-то, но неразборчиво, бульдозер дернулся с места, из-под гусениц полетели глина и песок. Нож грохнулся наземь, бульдозер пополз к забору.

– Чего ждешь? – крикнул Витька, Макс отшатнулся к окну, присел за выступом козырька, потянулся кобуре. Бульдозер отсюда отлично просматривался, а вот человек за выступом крыши оставался невидим снизу. Вытащил пистолет, оглянулся: Настя стояла почти на краю, достала мобильник и навела камеру на бандитов, и так увлеклась, что ничего другого вокруг не замечала. Витька глянул в ее сторону, подбежал, обнял за талию.

– Настюш пойдем, тут опасно…

И еле успел отшатнуться: Настя отмахнулась локтем и едва не заехала Витьке в челюсть.

– Отвали, – сдавленно проговорила она, Витька вытянулся во весь рост, обхватил девушку за плечи, повернул к себе и буквально впился ей в губы, целовал взасос. Снизу заорали, засвистели, Настя выронила мобильник и почти потерялась в витькиных объятиях, задергалась, но без толку. Макс точно в тире встал на одно колено, прицелился и нажал на спуск. От выстрела заложило уши, завоняло едкой пороховой гарью. Пуля ударила по крыше бульдозера, срикошетила и отскочила куда-то, вторая попала в лобовое стекло. Бульдозер будто осадили, махина резко сдала назад, из кабины выскочил водила, ломанулся в кусты и пропал там. Черные тоже шарахнулись кто куда, бульдозер ревел, черный дым пачкал утреннее небо. Верзила пригнулся и крутил башкой по сторонам, Ахромкин шарахнулся, было, назад, но устоял, щурился на крышу. Раздался звонкий шлепок, Макс спрятал пистолет и оглянулся. Настя и Витька оба багровые, отпрянули друг от друга, на левой витькиной щеке виднелось белое большое пятно, оно краснело на глазах.

– Дебил, – девушка потянулась за мобильником, Витька показал Максу большой палец. Ахромкин улыбнулся точно на встрече с избирателями, его скуластая загорелая рожа аж лучилась радостью и добром.

– В людей уже стреляешь, сволочь? – Настя навела камеру на Ахромкина. Тот послал девушке воздушный поцелуй и уселся в кабину бульдозера, взялся за рычаги. Махина рыкнула и дернулась вперед. Черные вылезли кто откуда, окружили бульдозер и пошли чуть позади. Нож скреб по песку, лужа волновалась, плескала чуть ли не белыми барашками, забор дрожал, как и крыша козырька под ногами, наземь упало несколько кирпичей.

– Вот сволочь! – Насте оставался один шаг до бездны, Витька схватил ремень ее сумки и дернул на себя. Настя и ухом не повела, смотрела только на зеленую махину. Та взревела, окуталась дымом и ломанулась к забору, снесла его как игрушечный. Макс уже прицельно выстрелил в лобовое стекло справа от водителя, пошли трещины, но бульдозер пер дальше. Второй выстрел, третий, пехота чуть отстала, бульдозер вильнул, в один миг форсировал лужу и врезался в дом. Стены содрогнулись, козырек подпрыгнул так, что Макс едва не свалился за хлипкую ограду, удержался в последний момент. Витьку с Настей отбросило к окну, Макс кинулся туда, чтобы не выпустить девушку обратно, и замер на полдороге. Решил, что показалось, привстал, демаскируя себя, и глазам не поверил – лужа исчезла. Огромная, почти во весь фасад, глубокая, по щиколотку, она сгинула в один миг, провалилась или вознеслась фиг ее знает куда. Перед крыльцом остался грязный мокрый асфальт, что само по себе было уже чудом, из него торчали мокрые спины брусчатки, ну точно картошка на грядке. Ахромкин тоже удивился, приоткрыл дверцу и выглядывал наружу, представляя собой преотличную мишень. Макс боролся с искушением, сжимал под футболкой теплую рукоять «Макарова»: момент был лучше не придумаешь. Цель смотрит вниз, «пехота» по сторонам и тоже себе под ноги, а уцелевший от наезда забор аккуратно складывается будто в коробочку и пропадает из виду. Бульдозер мотнуло по сторонам, он закачался точно на волнах и вдруг уменьшился раза в два, сдулся, точно проткнули шарик резиновый. Ахромкин еще виднелся за потрескавшимся лобовым стеклом, только сидел депутат почти на полметра под землей и изумленно глядел перед собой. Забор валился, как домино, земля засасывала его в себя, секции тонули одна за другой, бульдозер ухнул еще ниже. Ахромкин зашевелился там, рыпнулся наружу и принялся биться о дверь, но та не поддавалась. Тогда он врезал локтем в лобовуху, та выгнулась, пошла трещинами, депутатская пехота качалась, еле держась на ногах, «паджеро» клюнул носом в землю и провалился по «дворники», передние колеса целиком ушли в траву. Витька и Настя держались друг за друга, смотрели то на Макса, то на потолок, и тут дом вздохнул и пополз вбок, потом наклонился вперед. Со всех сторон полетели кирпичи и штукатурка, дом дрожал, что-то гудело внутри стен, набирая обороты. Макс кинулся к окну, успел заметить напоследок, как земля у дома ломается точно шоколад, «плитки» летят в бездну, а та разевает рот шире и шире, в ней уже пропал и забор, и «паджеро», и даже вспаханный гусеницами пустырь. Из дыры хлестала вода вперемешку с песком, не желтым, а мерзко-бурого, точно кладбищенского, цвета. Козырек закачался и обломился, грохнулся вниз, Макс спрыгнул на площадку.