13:38. Звонок.

Звонок!.. Немного рано.

Интересно, кто пришел немного раньше – Васечка, Милаша, Арина, Вадик?

А это Максим.

Пришел немного раньше. Решил надеть другие ботинки. Быстро вывалил всю обувь из тумбы в прихожей.

А ведь сейчас это не прихожая, это вестибюль, лицо школы.

Первое, что увидят мама Васечки и мамы остальных учеников, войдя в школу, это будет Максим, роющийся в куче обуви на полу.

13:43. Максим ушел.

А я осталась в школьном вестибюле без голоса. Я так орала, так орала… никто не знал, что я могу так орать, ни он, ни я. Ну, очевидно, так из меня вышло все напряжение сегодняшнего утра и всего последнего месяца, что я веду бизнес, и, возможно, это вышли те мои обиды и разочарования, что накопились во мне за всю жизнь с младенческого возраста. Потому что это было очень громко.

Хотя не так громко, чтобы соседи с верхнего этажа примчались к нашей двери с хлопотливыми лицами «что случилось – что случилось?..». У них у самих рыльце в пушку: я иногда слышу, как они кричат друг другу по утрам «освободи ванную!», и не мчусь к ним спросить, что случилось.

Я кричала: «Ушел так ушел! Могу я иметь! Хоть минуту покоя!», Максим кричал, что он не позволит на него кричать и что у него есть право приходить домой, когда он хочет, я кричала: «Нет у тебя никакого права!».

И мы еще немного поспорили, есть у человека право приходить домой или нет, и напоследок я крикнула: «Иди ты со своим правом… на работу!»… Такой я и пришла к новой жизни: красная, растрепанная, бусы набок, на каблуках, без голоса, с пятнами на щеках.

Ужасно глупо получилось: я скрываю от Максима, что у нас дома школа, чтобы он не нервничал по пустякам, не сердился, что я ущемляю его права, чтобы не кричал, чтобы мы не ссорились.

Жалко Максима. Когда он шел переобуть ботинки, он же не знал, что тонкий, застенчивый, ироничный сценарист, каким он меня считает, стал толстым, нахальным, без чувства юмора бизнесменом и будет, как лев, защищать свой бизнес.

И вот уже настоящий звонок.

Пришли.

Первым пришел Васечка. Мама Васечки (ее звали Ольга, но это неважно, она эпизодический персонаж в моей жизни, в отличие от Васечки). По правилам моей школы они должны были сначала прийти на собеседование, но я так обрадовалась, что они придут, и боялась, что передумают, что решила – обойдемся без собеседования.

Васечка похож на задумчивого ангела, мама бойкая и хорошенькая, как немецкая кукла.

– Здрасьте, вот мы… А можно я заплачу половину сейчас, половину потом?..

– Да, конечно, можно.

Я решила, что использую эту группу как возможность научиться, буду запоминать все сложности и вопросы и потом обдумывать.

И вот первый вопрос. Как получать оплату у родителей? Давать ли им квитанции? Где взять квитанции? И что с этими квитанциями делать дальше?

– А можно я заплачу половину сейчас – потом? Ну, что здесь непонятного? Можно заплатить ту половину, что я должна заплатить сейчас, – потом?

– Конечно, можно.

Вопрос второй. Как вообще получить оплату у родителей?

– Васечку заберет папа. Он такая сволочь, может опоздать на час-другой… Ну что вы так удивляетесь, ну опоздает, мы же заплатили. – И умчалась, сунув мне в руки пакет со сменной обувью.

Какое новое интересное чувство: когда к тебе домой впираются какие-то люди и имеют право, они же заплатили… Но ведь это и есть бизнес.

В дверях мама Васечки столкнулась с другими мамами – все пришли разом.

И я как-то приободрилась: это уже было похоже на школу, когда все толпятся, кричат, снимают рейтузы, путают сменку, гладят кота и пуделя.

И мамы такие молодые, и говорят «я сейчас за молочкой, а потом в музыкалку» и «а можно я побегу, у меня малыш дома, я кормящая мамочка».

Я вдруг как будто вернулась в юность: у меня дома снова были разные люди, а ведь последние годы (лет сто или двести) я не выходила за пределы привычного круга, в котором никто не скажет «я кормящая мамочка», или «молочка», или «а можно я…».

…Дети такие: Васечка – тихий ангел. Милаша и Арина – девчонки-печенки, толкаются, шепчутся, щиплют под столом мальчиков. Вадик – мне не все дети нравятся.

А вот и Антон Маркович, аспирант. Пришел изучать мою методику. Пришел, сел за стол, достал тетрадку и ручку. Теперь я уж точно настоящая школа.

…Три часа с детьми («Я всего одну конфету взял, и обе отдал коту!», и «Это он сказал “б… ь”, я даже слова такого не знаю!», и «Повторюшка, дядя Хрюшка!», и «Можно мне в туалет… я только что был и опять хочу») – это мило и вдохновляет.

С Вадиком проблемы. Вадику должно быть интересней с нами, с английскими кубиками. А ему интересней с телефоном. Назло мне сидит, уткнувшись в телефон. Я не хочу отбирать личные вещи.

Я нервничаю: родители заплатили деньги, а он уже вон сколько оплаченных минут смотрит в телефон… Ах, да, я же сама за него приплачиваю.

Можно, конечно, вернуть этого Вадика родителям со словами «нам не надо…», но ведь стоит только начать, и Вадика отовсюду будут возвращать… Нет, этот дурной путь начну не я! …Не я?.. А мне что с ним делать?

А ведь за него я еще приплачиваю.

…В конце дня, в 17:00, были проблемы с Васечкой. Всех забрали в 17:00, а Васечку не забрали.

17:10. Васечку все еще не забирают.

17:25. Васечку Надя кормит голубцами вместе с Антоном Марковичем.

20:30. Перед самым приходом Максима Васечку забрал Васечкин папа со словами: «Эта сволочь знала, что я не могу уйти с работы». Какие они милые, родители Васечки, называют друг друга «эта сволочь». (Позже выяснилось, что «сволочи» находились в процессе развода, будь мы в Америке, я бы отсудила у них Васечку в пользу Аллы, ей сейчас хорошо было почувствовать себя нужной.)

ИТОГ ПЕРВОЙ ГРУППЫ:

Сломанный антикварный стул (начало XX века, стиль модерн) – один.

Это Вадик: встал на перекладину двумя ногами, придурок такой!

Заласканных пуделей и зацелованных котов – по одному.

Это Вадик: любит животных, хороший, добрый мальчик, скотина этакая!

Детей, наученных читать по-английски – трое (Васечка, Милаша, Арина на выпускном вечере прочитали The Fire Bird, Little Red Cap и The Fox and the Stork соответственно).

Детей, не наученных читать по-английски – Вадик.

Глав в диссертации о методике обучения детей английскому языку – одна.

Кстати, о моей методике.

Человек всегда знает, что он может и умеет. Человек кокетничает, говорит «ах, что за методика, не знаю, ее нет, нужно придумать методику», но он знает, что эта методика у него в кармане, нужно только достать. Меня мой дед-переводчик выучил читать по-английски сказки, чтобы не мешала ему работать, читать про себя, беззвучно, – вот все, что я могу рассказать про методику.