— Пожалуйста, принесите даме все, что она закажет, и запишите на мой счет, — распорядился он и потянулся за шалью супруги. — Весьма огорчен, но мы устали. — Дэймон криво улыбнулся Черри, поджавшей губы. — Желаю приятно провести вечер!

По дороге домой Зен затянула ирландскую песню.

— О чем ты поешь?

— О жизни, о смерти и вечной любви. Ирландцы — большие романтики. — Зен зевнула.

— Ты устала? — в голосе Дэймона прозвучала нотка разочарования.

— Ни чуточки. Просто настолько расслабилась, что чувствую, как все кости обмякли.

Такси остановилось возле дома, где была квартира Дэймона. Зен, выбравшись из автомобиля, обратилась к водителю:

— Спасибо за приятную поездку!

Водитель улыбнулся в ответ.

Едва войдя в квартиру, Дэймон неожиданно спросил:

— Ты согласна быть моей женой?

— Я уже твоя жена, глупенький.

— Я не устану задавать тебе этот вопрос всю оставшуюся жизнь, Зенобия Дрискол-Аристидис.

Он поднял Зен на руки и отнес в спальню. Сев на кровать, Дэймон усадил жену на колени.

— На чем мы остановились? Ах да, я хотел поцеловать твою коленку. Не говорил ли я, любимая, что у тебя соблазнительные колени?

Зен тихонько засмеялась и плотнее прижалась к мужу, закрыв глаза от наслаждения, когда он стал целовать ее.

— Нет, не говорил, но будешь повторять это всю оставшуюся жизнь! Ох, пожалуй, мне нравится быть за тобой замужем.

— Ничто в этом мире не сможет сокрушить меня, пока ты со мной!

— Меня тоже! — Зен пристально посмотрела на супруга, и ее губы тронула улыбка.

— Снова тебя разбирает смех, — пробормотал Дэймон, бережно укладывая жену на кровать, затем и сам не удержался от улыбки. — Ты, любимая, действуешь мне на нервы.

— Уж не думаешь ли ты, что заставишь меня прекратить смеяться?

Мягкая улыбка не могла скрыть охватившего мужчину нетерпения.

— Я принимаю твой вызов, мой гордый альбатрос.

— Это ты — мой альбатрос, а не наоборот, Дэймон! — Зен попыталась сесть.

Одним быстрым движением Дэймон оголил ее груди.

— Какое чудо! — Он наклонился и припал губами к ее соску.

— О! Дэймон Аристидис, прекрати! Мы ведь разговариваем, — простонала Зен.

— Продолжай, дорогая! Я же тебя не останавливаю.

— Без тебя у меня не было в жизни ничего хорошего. Да, все шло своим чередом. Дэвид доставлял мне радость, моя карьера обнадеживала. Но не было проблеска, свободы, подлинного счастья. — Зен пришла в отчаяние, так как не удавалось подобрать нужных слов, чтобы наиболее точно выразить чувства. — Что это со мной? Я без устали болтаю все эти дни.

— Продолжай, дорогая! — попросил Дэймон, целуя ее живот. — Мне приятно слышать, как много я для тебя значу.

— Значишь? Что за пустое слово! Ты часть моего бытия, моей внутренней целостности, — обрушилась на мужа Зен, затем вдруг снова засмеялась. — О чем ты собирался рассказать?

Дэймон перевернулся на спину и положил голову ей на колени.

— Мать донимала меня просьбами, чтобы я уговорил тебя привезти к ней Дэвида. Я возражал, что ты должна сделать первый шаг. Ну так вот, в тот вечер, когда я открыл очередную бутылку виски, чтобы утопить свою тоску, меня внезапно поразила мысль, что у меня нет ни малейшего шанса заполучить тебя обратно, пока ты в Ирландии. Ты можешь выйти там замуж — и тогда будешь окончательно потеряна для меня. В тот момент я принял решение драться за тебя всеми доступными средствами и непременно победить. — Он взглянул на Зен и замолчал.

Она склонилась над ним, закрыв лицо Дэймона своими длинными волосами.

— А что ты имел в виду, сказав, что полюбил меня раньше, чем я тебя?

— Мне нравится, — прошептал он, — смотреть на мир, когда ты рядом. Я никогда еще не был так спокоен. Мы просто созданы друг для друга, не так ли, любовь моя?

— Ответь же мне, — настаивала Зен, нежно глядя в его лицо.

— Когда Элен и Дэйвос начали встречаться, тебе исполнилось то ли семнадцать, то ли восемнадцать лет. Моя яхта стояла у причала, и они захотели покататься. Мы вошли в море, хотя мне показалось, Элен не любила воды.

— Действительно, не любила, но всегда поступала так, как хотел Дэйвос, — подтвердила Зен.

— В тот памятный для меня день яхта неожиданно накренилась, и сумочка Элен упала и раскрылась. Из нее высыпалось все содержимое, в том числе фотокарточка девушки в бикини. Я спросил, что это. Это была ты! Элен и Дэйвос собирали вещи и не заметили, как я спрятал фотографию в карман.

— Воришка! — Зен затрепетала от радости.

Дэймон потянулся за пиджаком, вынул из кармана бумажник и, покопавшись, извлек потрепанную карточку совсем молоденькой Зен, улыбающейся прямо в камеру. Он вытряхнул содержимое бумажника на кровать, так оказались еще снимки Зен и одна газетная вырезка с ее же фотографией перед отъездом в Ирландию.

— Вот и все, что у меня сохранилось от девушки, которую я любил, — сказал Дэймон с горечью. — Мне было неловко, что я люблю восемнадцатилетнюю девушку, но я ничего не мог с собой поделать. Затем, когда тебе исполнилось девятнадцать, я увидел тебя на соревнованиях по плаванию в колледже.

Уже тогда я желал тебя, как не желал ни одну женщину.

— Как жаль, что я не знала об этом!

— О Боже! — простонал Дэймон, покрывая поцелуями ее грудь. — Тогда я не хотел, чтобы ты знала. И никто не знал. А когда я познакомился с тобой, то сделал вид, что вижу впервые.

Они вновь погрузились в глубокое молчание, пока Зен осмысливала услышанное.

— Дэймон, твоя мать как-то раз подошла ко мне во время тяжбы за права на Дэвида, но я подумала, что София хочет сделать мне больно. Я была тогда молодой и слишком страдала от несчастной любви к тебе. Теперь я понимаю, что она, возможно, пыталась наладить наши отношения.

— Я давно простил мать, видел, как она мучается, позволив Дэлии травить тебя. Но я отметал все ее попытки заставить меня разыскивать тебя. Не знаю, почему. Думаю, что просто был слишком упрямым и гордым и не хотел признать, что неправильно поступил, отпустив тебя в Ирландию. Потом, когда ты вернулась, я твердо решил, что сдвину землю и небо, если потребуется, чтобы ты вновь стала моей. — Он тихо засмеялся. — Должен признать, что с помощью Дэвида это оказалось намного проще.

— Хитрец!

Он кивнул.

— Ангел, твое платье может помяться. Давай я раздену тебя?

Зен позволила снять с себя платье и осталась в наполовину спущенной розовой шелковой сорочке, таких же трусиках, розовых подвязках и чулках.

Дэймон непослушными пальцами расстегивал многочисленные крючки.