одного жалкого рабства и сразу же попала в другое. Она вырвалась из тюрьмы брака с Григорием, сыном Облонского, только чтобы увидеть, что вокруг нее смыкаются стены другого вынужденного распутства, которым заправляет федеральный маршал – человек, который вообще-то должен был ее защищать. Над Уинтером парил образ изуродованного лица Брэндона Райта, и он попытался от него избавиться.

– Поначалу я терпела, – сказала Дженнифер, всматриваясь в тени в глубине комнаты. – И знаете, вроде получается, когда приходится. Терпеть, в смысле. А я как представлю, что со мной мог сделать Облонский, если бы он нашел меня… Он очень подробно это описывал. Поэтому я терпела. Но Брэндону этого почему-то показалось мало. Он стал на меня злиться. И со временем стал очень жестоким.

– Конечно, – сказал Уинтер. – Вы же не принадлежали ему. Не по-настоящему. Не полностью, как он хотел.

– Да. Думаю, так все и было. Мне стало страшно, что однажды он меня просто убьет. Потому что я бы никогда не стала его. По-настоящему. Да.

– И вы снова сбежали. Предполагаю, именно ваш старый друг Попов и помог вам создать новую личность. Дженнифер Дин.

– Мы, русские, очень хороши, когда дело касается создания личности. Мы очень тщательно все продумываем. Почти так же хорошо, как правительство США.

– А затем вы приехали сюда. Вы пытались сохранить все в тайне. Но вам помешала любовь. Сначала к Лиле, а затем к Трэвису.

Кружка с кофе теперь была у ее губ, и когда она вздохнула, пар рассеялся. Уинтер хорошо видел ее взгляд – даже сейчас он был спокойным.

– Потом Брэндон Райт снова нашел вас, – продолжал Уинтер. – Видимо, он был одержим.

– Да, думаю, да. Одержим! А еще он был профессионалом своего дела. Выслеживать людей – вот вся его работа. Его этому обучали, и в этом он здорово преуспел. Сказал мне: куда бы я ни пошла, он везде найдет меня. Я ему верила.

– Он хотел вас вернуть, – предположил Уинтер.

– А вот теперь, как видите, я не могла все это выносить! Больше не могла. Теперь со мной был Трэвис. И Лила. Я просто не могла вернуться к нему.

– Конечно, не могли, – согласился Уинтер. В его голосе слышались нотки сочувствия, и он в самом деле ей сочувствовал. Это было лучшее, что он вообще мог ей предложить. Поэтому Уинтер не собирался рассказывать о том, что он думал о Брэндоне Райте, как и демонстрировать ей свой праведный гнев. Конечно, гнев закипал внутри, но сейчас не время для проявления чувств. В конце концов, они же говорят об убийстве!

– Я старалась держать это в тайне от Трэвиса. Я знала, что он мог сделать. Но когда я сказала Брэндону, что больше не буду придерживаться нашего старого соглашения… – Она покачала головой. – Не хочу придумывать себе оправдания…

– Они мне без надобности.

– Ну… Вскоре после того, как я отказала ему, со мной связался Попов. Он этого никогда не делал. Но теперь он паниковал. И звонил, чтобы предупредить меня, что Брэндон сделал то, что угрожал сделать. Он продал информацию обо мне Облонскому. И тот знал, где я нахожусь. Он отправил ко мне стрелка. Планировал свою ужасную месть…

Уинтер поставил кружку на низкий столик. Наклонился вперед, опершись локтями на колени, и открыто, завороженно посмотрел на нее. Дженнифер была похожа на свою русскую икону – такая же величественная и опечаленная леди, с которой ужасно обращались, но это ее не сломило. Она изумительна сама по себе.

– Подождите-ка. Я правильно понимаю, что после того, как Попов предупредил вас о том, что Облонский отправил к вам снайпера, вы во всем признались Трэвису?

– Мне пришлось! Мне было страшно. Не только за себя. Но и за Лилу. Даже за Трэвиса. Я ведь отправила сына Облонского в тюрьму. Он там до конца жизни. Он будет причинять мне боль бесконечно… – Дженнифер покачала головой. Ее глаза были на мокром месте, но она не уронила ни слезинки. – Я хотела убежать. Умоляла Трэвиса, чтобы он убежал со мной…

– Куда бы вы могли убежать? Вы же сказали, что Райт профессионально выслеживает людей и никогда не оставит вас в покое. Вы бы никогда не чувствовали себя в безопасности. А теперь вы рискуете не только собственной жизнью. С вами еще Трэвис и Лила.

– Да, – согласилась Дженнифер. – Трэвис так и сказал. Они бы заставили меня смотреть на то, как они их убивают.

– Но почему вы не могли оставить Брэндона Райта в живых? Почему бы просто не подстроить свою смерть и не уехать из города?

Дженнифер почти плакала, отвечая:

– Да потому что это он все и придумал!

Уинтер чуть отпрянул в удивлении. Она продолжала:

– Тогда на пляже он так и сказал: “Куда бы ты ни пошла, я тебя найду. Что бы я ни услышал, я буду тебя искать. Подстроишь свою смерть – я тебе не поверю. Даже если ты себя прикончишь, я последую за тобой в ад”.

Уинтер откинулся назад, закрыл лицо руками и рассмеялся. Неуместно было смеяться, даже несмотря на то, что звук у него вышел грустный и быстрый. Но он ничего не мог с собой поделать. Райт приговорил себя же своей порочной одержимостью! “Подстроишь свою смерть – я тебе не поверю”. Разумеется, Блэйку пришлось убить его, чтобы освободить свою Дженнифер.

Уинтер уронил руки на колени.

– Трэвис, получается, что? Думаю, он связался с Райтом и сказал, что хорошо ему заплатит, чтобы он оставил вас в покое?

Дженнифер кивнула.

– Брэндон был жадным. Он понял, что у него появился шанс заработать на мне еще больше денег, вдвое больше. Что можно получить их и от Облонского, и от Трэвиса.

– Но он понимал, что ему нужно действовать быстро, – сказал Уинтер.

– Ему нужно было забрать деньги у Трэвиса до того, как за вами пришел бы снайпер и сообщил ему, что больше платить не нужно. Из-за спешки он стал действовать небрежно и невнимательно, да? И поэтому согласился встретиться с Трэвисом… Где? Где-то у озера?

– Да. У берега есть лес – это примерно сто километров отсюда. Брэндон, конечно, глупец, раз поехал туда, но он хотел получить эти деньги.

– Получается, Райт встретился с Трэвисом в лесу у озера, чтобы забрать свои большие деньги, а Трэвис взял и убил его. А дальше…

– А дальше мы начали разыгрывать наш спектакль.

– Разыгрывать спектакль… – повторил Уинтер. – Вы придумали мотив. Разработали сценарий. Ваша кровь на ноже Трэвиса. Ваша машина в реке. Ваше тело в ковре. Это попадает на камеру.