подозрений, Управление совершало рейды, срывая нам операции, и я знал, что это благодаря мне и Фрэнку. Гонсалес поначалу не особо неистовствовал, говоря, что это бизнес, пусть и не особо честный, и надо быть готовым к любым последствиям, но постепенно его терпение иссякло, и появились неизбежные подозрения. Я прекрасно понимал, что нам пора завязывать. Наше разоблачение стало лишь вопросом времени. Единственное, маячила крупная поставка товара, который Управление желало перехватить, и мы договорились, что это станет нашей последней операцией, после которой мы исчезнем и из Чикаго, и с глаз Гонсалеса навсегда.

Однако ни этому, ни самой операции не суждено было свершиться. За неделю до означенного срока на одном из складов Чикаго я ждал перекупщиков, только вместо них появились свои во главе с самим Гонсалесом. Каково же было моё удивление, когда из-за его плеча выступил Фрэнк. Я не верил в его предательство до тех пор, пока он не наставил на меня пистолет. Да и тогда я думал, он блефует, вот только Фрэнк нажал на курок, и пуля та обожгла мою грудь не по-детски. Еле унеся ноги, я скрылся, связался с Управлением. Они забрали меня, но вот моим словам о предательстве Фрэнка не поверили.

Он не выходил на связь. Если это кого и насторожило, то всё списали на мой провал. Я в полубреде провалялся в больнице, а они решали рисковать или нет.

Алан замолчал, уставившись в одну точку перед собой, видимо, вспоминая. Я резко выдохнула, уже мысленно ненавидя тех, кто не поверил Алану.

Словно почувствовав моё состояние, он сжал мне руку.

– Не вини их. Кем я был? Бывшим преступником. Слову офицера Хьюза доверяли больше.

– Чем же всё закончилось?

– Операция провалилась, многих убили, Фрэнк бежал, но его поймали, – отстранённо, словно диктор в выпуске новостей, перечислял он. – Слишком мягкое наказание удивило меня, не за какие заслуги его не заработать, но, как выяснилось уже позже, через несколько лет, без Гонсалеса и тут не обошлось. У него везде свои люди. Даже на самом верху. Ему нужен был Фрэнк. Отмазав его, он вернул свой долг и повесил на беднягу Фрэнка новый, естественно пообещав приплатить.

Хьюз уехал, через некоторое время женился на тебе, осел здесь, в глуши, где вёл жизнь скромного редактора издательства и выжидал подходящего момента. Остальную часть истории ты знаешь.

– А зачем ему потребовалось инсценировать собственную смерть?

Алан пожал плечами.

– Точно теперь уже никто не узнает, но, думаю, что-то с Гонсалесом пошло не так, один из его головорезов попытался убить Фрэнка в переулке, и тот решил вывести себя из игры.

– Но... – я побледнела, заглатывая накопившуюся в горле желчь, – но кого я тогда хоронила?

– Никого или никому не известную личность. Мы узнаем, когда сюда прибудут наши люди, и мы получим разрешение на эксгумацию. Но в любом случае, Фрэнку снова не удалось скрыться от Гонсалеса, он был вынужден пойти у того на поводу. Словно бы злой рок над ним навис, или это расплата за грехи, хотя я не особо-то верю в Божью кару.

– Но ты ведь отошёл от работы в Управлении, почему же ты согласился на это задание? Из-за Фрэнка?

Алан долгим взглядом посмотрел на меня и, наконец, сказал:

– Отчасти, – затем улыбнулся.

– Что?

Алан тихо рассмеялся.

– Ничего.

– Нет, что? – растерянно переспросила я.

– Ты веришь в судьбу?

– Не особо, а ты?

– Ну, если в Божью кару нет, то в судьбу… немного, да.

На мой вопросительный взгляд, он покачал головой.

– Ладно… но Фрэнк так и не успокоился.

– Ты говорил, он пытался убить тебя ещё раз?

– Да, – закивал Алан, – после моего выздоровления и реабилитации, я переехал в Даллас и вернулся к работе на Управление. Как знаешь, я попытался создать для себя некое подобие нормальной жизни. Мне казалось, я заслужил это. Дом, жену, работу, уважение. А для Фрэнка я был чем-то вроде напоминания о его позоре, к тому же знал слишком много, вот он и попытался убрать меня, но ему не удалось.

– Слава Богу.

– Правда, я понял, что нормальной жизни не получится. Если не Фрэнк, кто-нибудь ещё из моего прошлого, жаждущий крови, нарисовался бы на пороге или в тёмном переулке. Я притягиваю опасности, прогнил насквозь ими с самого детства.

– Неправда, – возразила я. – Ты храбрый, смелый, честный, у тебя доброе сердце.

– Стоп, – он засмеялся, прерывая поток комплиментов. – Я не такой, не во всём и не всегда таким был.

– Неважно, – сказала я и зевнула.

Веки тотчас же налились почти свинцовой тяжестью. Алан заметил мою борьбу со сном.

Прислонившись спиной к стене, он перевернул меня в своих объятьях так, что теперь я полулежала на его коленях и, наверняка, давила на раненую руку, но Алан не подавал никаких признаков возражений. Попытавшись переместиться, я была остановлена его крепкими объятьями.

– Спи, – чуть ли не приказал он, и я улыбнулась.

– Что... что ты сказал Джо, когда он приезжал? – пробормотала я, уже засыпая.

– Сказал, что меня прислали для твоей безопасности из-за убийства Фрэнка.

– Он поверил? – зевнув, я закрыла глаза.

– Конечно, ведь именно так и было.

29

Меня разбудили голоса, они было повсюду, звучали у меня в голове. Множество мужских голосов. Но среди них я узнала один, ставший мне родным за столько короткий срок, он звал меня по имени и просил открыть глаза.

– Уитни, просыпайся, открой глаза, Уитни.

С трудом разомкнув отяжелевшие веки, я посмотрела на Алана.

– Что происходит?

Помещение, в котором мы находились, наполнилось каким-то дьявольским светом и тенями. Поморгав, я поняла, что тени – это люди, а причудливый свет – лучи от фонарей и прожектора, установленного где-то над поверхностью. Повернув голову, я заметила, что люк открыт, сквозь него свет и проникал в подвал.

– Помощь пришла, – ответил Алан, отворачиваясь, когда кто-то позвал его по имени. – Я сейчас.

Пока он разговаривал с одной из теней, я попыталась подняться и сесть на кровати. Одежда высохла и теперь, загрубев, неприятно царапала кожу.

– Алан, – мой голос в общем, окружающем нас шуме, был похож на писк новорождённого котёнка, но он услышал меня и тут же оказался рядом.

– Всё