дал ей и хорошее светское образование. Сосанна отличалась умом и телесною красотою, которую превосходила красота душевная: она всем сердцем любила Господа Иисуса Христа и была Его верной, целомудренной рабой. Услыхав об уме и красоте Сосанны, Диоклетиан захотел сделать ее женою сыну своему Максимиану. (Другие называют его Максимином; в действительности он не был сыном Диоклетиана, а был усыновлен им, как происходивший от его ближайших родственников; сначала Диоклетиан выдал за него свою дочь Валерию; после же ее смерти он захотел сочетать Максимиана браком с родственницей своей Сосанной. Этот Максимиан имел другое имя Галерий, и его нужно отличать от вышеупомянутого Максимиана, прозванного Геркулом). Диоклетиан послал к Гавинию знатного мужа, своего двоюродного брата Клавдия, переговорить с ним о том, чтобы он отдал дочь свою Сосанну за его сына Максимиана. Придя с этим поручением к Гавинию, Клавдий сказал:

– Пресветлый царь наш Диоклетиан послал меня к тебе с великой милостью и радостью: он хочет возобновить родство с тобою через устройство брака твоей дочери, и какое благодеяние может быть для тебя большим, чем это новое прославление твоего рода чрез кровный союз с царским домом!

– Мы убоги и смиренны, – сказал Гавиний, – и при своем недостоинстве, как можем называться родственниками царю?

Клавдий отвечал:

– Разве ты и твой брат, епископ Гаий, не сыновья сенатора Максимиана, бывшего родственником дяди нашему, брату господина нашего царя Диоклетиана?

– Это верно, – согласился Гавиний, -, однако, обстоятельства последнего времени вынуждают сказать, что мы недостойны названия родственников царя.

– Не отрицайся твоего родства, – возразил Клавдий, – вот наш господин и царь повелевает отдать тебе за сына его Максимиана свою дочь, об уме которой идет слух, что она обладает обширными знаниями в науках; и справедливо не разделяться ветвям, происходящим от одного корня; этого желаем и мы, твои родственники; думаю, что это доставит и тебе радость.

Гавиний сказал:

– Прошу дать мне время, чтобы узнать мнение самой дочери о твоем предложении.

На этом они расстались.

По уходе Клавдия Гавиний попросил прийти к нему в дом брата своего папу Гаия, который жил недалеко. Когда пришел Гаий, Гавиний рассказал ему с каким поручением от царя приходил к нему Клавдий. Затем они позвали к себе Сосанну и сказали ей со слезами на глазах:

– Царь Диоклетиан прислал к нам родственника нашего Клавдия, передавая через него свое желание видеть тебя супругою сына своего Максимиана.

Блаженная Сосанна так отвечала на это отцу и дяде:

– Куда исчезла теперь ваша мудрость? Поистине я не замечаю ее в вас; если бы я не была такой христианкой, какой стала, благодаря вашим наставлениям, тогда со мной действительно можно бы было говорить о том, о чем вы сейчас ведете речь; теперь зачем вы оскверняете ваши уши и уста, слушая нечестивые слова и передавая их мне с тою целью, чтобы я вышла замуж за нечестивого мучителя? Ведь вы сами безбоязненно отреклись от всякого родства с ним за его нечестие, с которым не может мириться исповедуемая вами святая христианская вера. Но слава всесильному Богу, даровавшему мне дух, сродный святым Его: отвергая через веру в Господа нашего Иисуса Христа это скверное супружество с нечестивцем, я сподоблюсь мученического венца!

– Смотри, дочь моя, – сказал на это Гавиний, – будь тверда в вере, которою сейчас обладаешь, чтобы соблюсти себя непостыдной пред Господом, и мы возрадуемся, видя плод твоей веры, приносимый Владыке Христу.

– Господие мои, – отвечала Сосанна отцу своему и дяде, – вы часто поучали меня соблюдать девство ради Господа Иисуса Христа, и теперь в любви к Нему и страхе Его я так утвердилась, что не могу даже помыслить о плотском супружестве; отец мой, я только Того буду любить, для Того жить и на Того надеяться, Кому ты сам навсегда поручил меня; Он, Владыка, знает искренность моего сердца!

– Так как ты вручена небесному жениху Христу Богу, то пребывай всегда в любви Его, соблюдая Его заповеди, – сказал святой папа Гаий.

Так оба святые служители Господни, узнав о добром намерении Сосанны, долго утверждали ее в ее благочестивом желании, исполняясь в то же время великой радости, исторгшей из глаз их невольные слезы умиления.

Спустя три дня, Клавдий в сопровождении множества слуг опять пришел к Гавинию; оставив последних около дома, он сам вошел внутрь, где нашел и папу Гаия. После обычных приветствий Клавдий сказал:

– Для вас, честные отцы, не безызвестна та радостная причина, которая привела меня к вам.

– Хотя бы, – отвечал епископ Гаий, – и не было такой причины, мы и так рады тебе, будучи родственниками друг другу; мы рады утешиться этим родственным свиданием и беседой друг с другом.

– Вы знаете, любезнейшие братья, – продолжал Клавдий, – что господин наш, царь Диоклетиан, выражает сильное желание вступить с вами в более тесное родство, и я советую и прошу вас: исполните волю владеющего вселенной и тем утешите его.

– Предай об этом желании царя моему господину и брату, епископу Гаию, – отвечал Гавиний.

– Наш доброжелательный царь, – обратился Клавдий к Гаию, – хочет взять в супруги своему сыну вашу дочь, а мою внучку; ему известно об ее красоте, разуме и талантах; мы, родственники, полагаем, что ничего не может быть почетнее того, чтобы род наш не только не отлучался от царской крови, но еще теснее соединился с нею: через это он еще более возвысится и прославится.

Так как епископ молчал, то на речь Клавдия отвечал Гавиний:

– Позовем девицу и спросим саму ее.

Тогда была позвана к ним святая Сосанна. В комнате не было никого из посторонних; сидели только они трое. Увидав Сосанну, Клавдий прослезился от любви и радости и хотел, обнявши, приветствовать ее поцелуем. Она же воспротивилась этому и сказала, отвернувшись от него:

– Моему Господу Иисусу Христу известно, что уст рабыни Его никогда не касались мужские уста: не оскверняй их.

– Я хотел поцеловать тебя, как родственник: ведь ты мне внучка, – отвечал Клавдий.

Святая Сосанна сказала на это:

– Меня побуждает гнушаться твоего поцелуя не какая-либо другая причина, а то обстоятельство, что твои уста осквернены идольскими жертвами.

От этих слов святой Сосанны Клавдий, точно почувствовав прикосновение к своему сердцу перста Божия, умилился и сказал:

– Что я должен сделать, чтобы очистить от скверны мои уста?

– Покайся и крестись во имя