Мы остановились у гастрономической лавочки угоститься чаем со льдом и купить сигарет. Потом, вместо того, чтобы выехать на шоссе, вернулись к «Диккенсу».

– Кто еще едет? – спросил я, когда мы уселись на стулья в баре.

Дядя Чарли отвел глаза.

– Пат, – последовал ответ.

– Кто он? – спросил я.

– Она, – поправил меня дядя Чарли.

– Пат – девушка твоего дяди, – шепнул Томми мне на ухо.

Мы сидели у барной стойки и ждали эту самую Пат. Мне не нравилось, что в нашей компании будет девушка, и еще больше не нравилось, что она опаздывает. Наконец она влетела в двери, словно порыв ветра занес ее внутрь. У нее были волосы цвета скотча, ярко-зеленые глаза и веснушки, напоминавшие крошечные мокрые листочки, прилипшие к переносице. Она была тощая, как дядя Чарли – такой же фламинго, только чуть более нервный.

– Привет, парни! – воскликнула она, шлепнув сумочку на стойку.

– Привет, Пат!

– Простите, я опоздала. Пробки – просто ужас.

Она прикурила сигарету и окинула меня взглядом с головы до пят.

– Ты, наверное, Джей Ар?

– Да, мэм.

Я спрыгнул с табурета, сдернул бейсболку с головы и пожал ей руку.

– Ну ничего себе! Настоящий джентльмен. И что ты делаешь с этими недотепами?

Она сказала, ей бы очень хотелось, чтобы у ее сына, моего ровесника, были манеры, как у меня.

– Мама наверняка души в тебе не чает.

За десять секунд ей удалось отыскать кратчайший путь к моему сердцу.

Места на стадионе нам достались в трех рядах от домашней базы. Дядя Чарли и остальные парни развалились на сиденьях, вытянув ноги, и перезнакомились со всеми соседями. Дядя Чарли сказал, что если мне надо отойти в туалет, это не проблема, «только запомни, где мы сидим, и не задерживайся слишком долго». Он заметил на трибуне разносчика с пивом и замахал ему рукой.

– Запомни наши места, – сказал он разносчику, – и не отлучайся далеко.

– За кого ты сегодня? – спросил Джоуи Ди у дяди Чарли.

– Да я весь в раздрае! Голова говорит – «Метс», а банковский счет – «Филадельфия», с братской любовью. Кого бы ты выбрал, Джей Ар?

– Хм. «Метс»?

Дядя Чарли надул губы и ухмыльнулся, словно я изрек нечто весьма мудрое. Потом пошел к телефонной будке, чтобы сделать ставку, и Пат развернулась ко мне.

– Ну, как дела у твоей мамы? – спросила она.

– Хорошо.

– Она в Нью-Мексико?

– В Аризоне.

– Наверняка ей очень одиноко без тебя.

– Боже, надеюсь, что нет.

– Уж поверь! Я сама – мать-одиночка. Она очень скучает.

– Серьезно?

– У тебя же нет ни братьев, ни сестер?

Я покачал головой.

– О, значит, она там совсем одна! Но идет на эту жертву, потому что понимает, как ты любишь бабушку, и своих кузенов, и дядю Чарли. Вы говорите с ней по телефону?

– Нет.

Я поглядел на центральное поле и сглотнул вставший в горле ком.

– Это слишком дорого, поэтому мы записываем кассеты и отправляем друг другу.

– О! Ей точно очень одиноко.

Я не стану волноваться о том, чего не произойдет.

Вернулся дядя Чарли.

– Ну и что ты решил? – спросил его Джоуи Ди.

– Поставил на «Метс», против десяти, – ответил он. – Пацан говорил так, будто у него предчувствие.

Джоуи Ди уставился на меня глазами, расширившимися, словно блюдца.

– Что означает «против десяти»? – спросил я.

– В зависимости от букмекера, – объяснил дядя Чарли. – Иногда по десятке за доллар, иногда по сотне. Сечешь?

– Секу.

Дядя Чарли посмотрел на Томми и спросил, все ли «улажено».

– Не беспокойся, – ответил Томми, вставая и подтягивая штаны. – Пошли со мной, пацан.

Я вскочил со своего места.

– И не забудь, – напутствовал Томми дядя Чарли, – его кумир – Сивер.

– Чэс, я же говорил, Сивер задирает нос.

– Томми, – сказал дядя Чарли.

– Чэс, – сказал Томми, хмурясь.

– Томми.