Он должен был заметить ловушку. Это его ошибка. Но назад уже не вернуться, а жаловаться или молиться нет смысла. Нужно идти вперед.

Джордан услышал какой-то звук. Слева? Похоже на шепот, который издает туман, когда его рассекает массивное тело. Он постарался спрятаться среди деревьев, прижался спиной к стволу.

Бежать, спрашивал себя Джордан, или сражаться?

— Во что это ты играешь, черт возьми?

— О господи! — Он вернулся из виртуального мира, который мелькал на экране, повинуясь сжимающим мышь пальцам.

От бешеного ритма игры кровь стучала в ушах. Джордан посмотрел на Дану.

Она стояла в дверном проеме: руки в боки, взгляд подозрительный.

— Да так… Несложная игра, которую я называю «писать, чтобы жить». Не мешай, пожалуйста. Я занят.

— Я хочу поговорить о цветке и имею полное право тут находиться. Это дом моего брата.

— В данный момент это моя комната в доме твоего брата.

Дана окинула комнату презрительным взглядом. Незастеленная кровать, ее собственный детский комод, который она отдала Флинну после того, как сняла квартиру, раскрытый чемодан на полу. Письменный стол, служивший Флинну в старших классах, — у него отсутствовал один из трех выдвижных ящиков. На столе ноутбук, несколько папок, пачка сигарет и металлическая пепельница.

Джордан потянулся за сигаретами.

— Глупая привычка.

— Да, да, да! — Он закурил и подчеркнуто выпустил в воздух облачко дыма. — Полпачки в день — в основном когда работаю. Отстань от меня. И вообще, я не понимаю, отчего ты взбеленилась. Я думал, что женщины любят цветы.

— Ты прислал мне одну красную розу.

— Совершенно верно.

Теперь Джордан внимательнее присмотрелся к Дане. Волосы стянуты на затылке лентой — значит, работала. Макияжа нет — значит, не собиралась выходить из дома. Джинсы, вылинявшая фуфайка с эмблемой университета штата Пенсильвания, черные кожаные ботинки.

Насколько он ее знал, все это свидетельствовало о том, что Дана собиралась работать дома и второпях схватила первую пару обуви, которая попалась под руку.

То есть цветок сделал свое дело.

— Дебют с одной красной розой считается романтичным. — Джордан улыбнулся — улыбка была с оттенком самодовольства.

Дана вошла в комнату и обогнула чемодан.

— Ты написал, что роза похожа на меня. Как это понимать?

— Длинная, сексуальная, приятно пахнет. В чем проблема, Дылда?

— Послушай, в субботу у нас было шикарное свидание. Отличная работа. Но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что меня можно купить изысканной едой и розой.

Он не брился, отметила Дана. Да и постричься ему не мешает. Черт, она никогда не могла устоять, когда у него был такой вид, как бы немного небрежный.

И выражение лица Джордана в первую секунду, когда он еще ее не видел… Немного мечтательное, отстраненное. А губы решительно сжаты.

Ей, честно говоря, пришлось вцепиться в дверной косяк, чтобы побороть желание броситься к нему и припасть к этим губам поцелуем.

А теперь Джордан просто смотрит на нее с этой самодовольной улыбкой. И она не знает, что делать: ударить его или упасть к нему в объятия.

— Я уже не та наивная девочка, и… Чему ты улыбаешься?

— И тем не менее ты пришла, правда?

— Но не собираюсь оставаться. Просто пришла сказать, что твой трюк не сработал.

— Я по тебе скучал. И чем дальше, тем больше понимаю, как мне тебя не хватало.

Сердце Даны затрепетало, но из мозга последовал безжалостный приказ не трепыхаться.

— Это на меня тоже не действует.

— А что действует?

— Попробуй быть честным — для разнообразия. Скажи, что это значит, без разных дурацких выкрутасов. Кстати, они не только дурацкие, но и банальные, — прибавила Дана, наблюдая, как он гасит сигарету, закрывает игру и встает.

«Банальности стали банальностями именно потому, что они действенны», — подумала она.

— Хорошо, буду честным. — Джордан подошел вплотную, схватил ее за воротник фуфайки и притянул к себе. — Я не могу тебя забыть, Дана. Получается только отвлечься на какое-то время, но ты все равно остаешься со мной. Как заноза.

— Тогда выдерни меня. — Она вскинула голову. — Давай!

— Мне нравится, что ты пришла. Нравится, как ты смотришь на меня, поджав губы. Нравится, как от тебя пахнет дождем.

Он протянул руку, сдернул ленту, скреплявшую ее волосы, и отбросил в сторону. Потом сомкнул пальцы на том месте, где была лента.

— Я хочу затащить тебя в постель, немедленно. Впиться в тебя зубами. Обладать тобой. А потом повторять все снова и снова. — Джордан, склонив голову, посмотрел ей прямо в глаза. — Ну, как тебе такая честность?

— Неплохо.

Джордан не отводил взгляда от Даны, пытаясь понять ее настроение.

— Если это не согласие, — сказал он, — тебе лучше бежать к двери. Быстро.

— Это…

Он подхватил ее на руки, и слова застряли у Даны в горле.

— Уже поздно. Я победил.

Дана попыталась нахмуриться, но сделать это было непросто — ее захлестнула волна радости.

— Наверное, я испытываю к тебе слабость только потому, что ты один из немногих мужчин, которые могут меня таскать, словно я легкая как перышко.

— Это только начало. Мне нравится твое тело, Дылда. Такая обширная территория для исследований. Сколько ты сейчас весишь? — Он слегка встряхнул ее. — Фунтов сто шестьдесят?[21]

Глаза Даны грозно сверкнули.

— Думаешь, подобные комментарии способны мне понравиться?

— И каждая унция совершенна.

— Быстро сориентировался.

— Спасибо. Лицо твое мне тоже нравится.

— Если ты скажешь, что оно выразительное, я тебя ударю.

— Глубокие темные глаза… — Джордан опустил ее на кровать, не отрывая взгляда от этих глаз. — Я никогда не мог их забыть… И губы. Такие полные, мягкие, вкусные. — Он прикусил ее нижнюю губу и легонько потянул. — Как часто я их вспоминал!..

Нет, она не растаяла, но пришлось признаться самой себе, что на душе явно потеплело.

— Ты кое-чему научился.

— Помолчи. Я занят серьезным делом. — Губы Джордана скользнули по ее щеке. — А еще эти ямочки…

Джордан припал к ней долгим поцелуем — он длился до тех пор, пока Дана не почувствовала, как волна наслаждения растекается по всему телу, добираясь до пальцев ног.