— Помогло ваше прославленное чутье? — сердито съязвил Ник. — Морган, вы служили сыщиком до тридцати пяти лет! А я сейчас на семь лет моложе.

— За последние три года вы искушали судьбу чаще, чем я за десять, — возразил Морган. — В отличие от вас я не воспринимаю работу как средство изгнания демонов.

Ник остался бесстрастным, но в голове у него лихорадочно закрутились мысли: «Откуда он знает?» О страшных, отвратительных страницах прошлого Ника знала только Софи. Наверное, она проговорилась Кэннону, а тот, в свою очередь, поделился с Морганом…

— Что это за демоны, я не знаю, — негромко продолжал Морган, в глазах которого временами проглядывала жалость, — но могу догадаться. К сожалению, я не представляю, как помочь вам примириться с прошлым. Мне известно только, что так больше продолжаться не может: я не позволю вам погибнуть на службе.

— Не понимаю, что за ерунду вы несете. Морган продолжал, словно не слышал его:

— Я готов согласиться с сэром Россом в том, что вам не обрести покой, пока вы не перестанете прикрываться чужим именем, как щитом. Как бы трудно ни было предстать перед миром в облике лорда Сиднея, думаю, так будет лучше…

— Ну и что мне делать в роли виконта? — Ник саркастически расхохотался. — Коллекционировать табакерки и галстуки? Читать газеты в клубе? Принимать арендаторов? Да я такой же землевладелец, как вы!

— Существуют тысячи способов приносить пользу обществу, — обстоятельно начал Морган. — Поверьте, никто не ждет и не требует от вас праздности. — Он помолчал, глядя на чернильницу. — Так или иначе, все сыщики скоро останутся без работы. Вам все равно пришлось бы подыскивать себе другое занятие. Я просто предупредил вас заранее.

Ник побледнел:

— Что?!

Морган невесело усмехнулся:

— Полно вам, нечему здесь удивляться, даже если вы не интересуетесь политикой. Когда Кэннон вышел в отставку, многие ждали, что сыщиков распустят немедленно. Боу-стрит — детище Кэннона, он вложил в него всю душу, потратил уйму времени и сил, пока не… — Он тактично умолк, предоставив Нику додумать фразу самостоятельно.

— Пока не познакомился с моей сестрой, — мрачно продолжил Ник. — И не женился на ней.

— Да. — Видимо, Морган ничуть не жалел о том, что Кэннон удалился от дел. Напротив, его каменное лицо смягчилось, губы тронула улыбка. — Для него это событие стало подарком судьбы, а для Боу-стрит — сокрушительным ударом. В парламенте сразу возникло движение в поддержку указа о столичной полиции. Многие политики считают, что «новая полиция» приобрела бы большую популярность, если бы не конкуренция со стороны сыщиков.

— Значит, Лондон оставят на попечение этой своры недоумков? — недоверчиво переспросил Ник. — Господи, да ведь половина этих «новых полицейских» — неопытные юнцы, а остальные — кретины или отщепенцы…

— Как бы там ни было, массы не станут поддерживать «новую полицию», пока существуют сыщики. Старые инструменты невозможно встроить в новые машины.

Потрясенный его категоричностью, Ник устремил на него укоризненный взгляд:

— И вы хотите сдаться без борьбы? Забыть о долге…

— Нет, — перебил Морган. — У меня есть только обязательства перед женой. Она и дети для меня дороже и важнее собственной жизни. Я дал Кэннону понять, что никогда не буду принадлежать Боу-стрит всей душой, как принадлежал он. И он меня понял.

— Но что же станет с сыщиками? — Ник задумался о товарищах. Сейер, Флэгстад, Джи, Ратвен… одаренные люди, отважно и преданно служившие обществу за ничтожную плату…

— Думаю, двое-трое перейдут в «новую полицию», где их опыт придется очень кстати, остальные займутся другим делом. Я мог бы открыть частное детективное агентство и предложить работу еще троим. — Морган пожал плечами. За годы службы на Боу-стрит он сколотил целое состояние и теперь мог позволить себе работать ради удовольствия.

— Господи, я уехал только по одному делу, а вернувшись, обнаружил, что вся наша контора упразднена!

Морган негромко рассмеялся:

— Ступайте домой, к жене, Сидней. Начните строить планы. В вашей жизни грядут перемены, как бы вы ни сопротивлялись им.

— Лордом Сиднеем я ни за что не стану, — рявкнул Ник.

Зеленые глаза лукаво блеснули.

— Бывают судьбы и похуже, милорд. Титул, земля, жена… если все это для вас пустой звук, значит, не на что и надеяться.

— Думаю, бледно-желтый подойдет, — решительно заявила Софи, сидя посреди комнаты, заваленной тканями всех цветов радуги.

— Желтый? — задумчиво повторила Лотти и прикусила нижнюю губу. — Нет, он мне не к лицу…

Поскольку это было уже десятое предложение, отвергнутое Лотти, Софи вздохнула и с улыбкой покачала головой. Она привезла Лотти к своей модистке на Оксфорд-стрит, чтобы лично выбрать материю и фасон для ее нарядов.

— Извините, — пробормотала Лотти, — это вовсе не значит, что мне трудно угодить… Просто у меня совсем нет опыта… — Выбирать цвета и фасоны платьев ей никогда не позволяли. По настоянию лорда Раднора ее неизменно одевали в скромные одежды строгого покроя и темных цветов. Лотти никак не могла представить себя в ярко-синем, или желтом, или — о Господи! — в розовом. А при мысли о глубоком вырезе, открывающем грудь, Лотти стало так неловко, что она торопливо отложила модный журнал, который листала вместе с Софи.

К чести старшей сестры Ника, она обладала неиссякаемым терпением. Спокойно глядя на Лотти, она ободряюще улыбалась — и в эти минуты особенно походила на брата.

— Лотти, дорогая, угодить вам ничуть не трудно, но…

— Вздор! — машинально выпалила Лотти, и обе рассмеялись.

— Ну хорошо, — с усмешкой согласилась Софи, — да, вы и вправду очень разборчивы, но не из желания кому-нибудь досадить. У меня к вам всего две просьбы: во-первых, запомните — это вовсе не вопрос жизни и смерти. Выбор платья — простейшее дело, особенно когда рядом модница-подруга, обладающая безупречным вкусом. Вроде меня.

Лотти улыбнулась.

— А вторая просьба?

— Вторая… пожалуйста, доверьтесь мне. — И Лотти стало ясно, что обаяние в семье Сидней передается не только по мужской линии. Софи лучилась добротой и спокойствием, перед которыми было невозможно устоять. — Ничего кричащего и вульгарного я вам не посоветую, — убеждала она. — У меня и вправду отменный вкус, я достаточно давно вращаюсь в лондонском обществе, в то время как вам пришлось…

— Безвылазно торчать в Гэмпшире? — подсказала Лотти.

— Вот именно. И если вы будете и впредь одеваться как дама преклонных лет, среди сверстниц почувствуете себя не в своей тарелке. Более того, это дурно отразится на репутации моего брата: пойдут сплетни, что он настолько скуп, что отказывается даже одевать вас соответственно положению…