class="p1">Когда слуга достал из шкафа в дальнем углу кабинета требуемое, мастер неторопливо вывел на небольших кусочках кожи по несколько фраз. После чего туго их скрутил нитью и, залив сургучом, приложил к двум из них личную печатку. Торговец протянул два кожаных рулончика размером с мизинец слуге. Один с печатью, второй без и уточнил:

— Сходишь в птичник и возьмёшь двух соколов. Запомни и не перепутай! — жёстко взглянул в глазу слуги мастер. — То что с печатью — привяжешь к соколу, что среди адресов, настроен и на дорогу до замка лорда Трейва, а то что без — должно долететь до крепости сэра Прауда.

— Да стой же ты, торопыга, — остановил мастер, дернувшегося к двери слугу. — Отправишь птиц не из башни. Выйдешь к реке, через южную калитку, и лесом пройдёшь с километр к Угловому, но из леса там не выходи. Как увидишь сквозь деревья, что показались сады, оглядись, чтобы никого рядом не было и отпускай птиц. И помни, какое куда, — ещё раз подчеркнул важное торговец.

— А третье?

— Это я отправлю сам. Займись своими двумя и сделай всё правильно.

Когда слуга вышел, торговец ещё чуть посидел, обдумывая, а правильно ли он просчитал момент. Ошибка могла стоить дорого. Эх, ранее были продуманы несколько плавных вариантов, которые, увы, с возвращением живого Ричарда, улетели к Неведомому Отцу.

Впрочем, с другой стороны такой шанс мог уже и не подвернуться. Можно было конечно оставить всё как есть, но он поставлен не просто блюсти интересы гильдии, но особенно её филиала, что расположился в княжестве Ситари и работающему с тамошними торговцами зерном.

Наконец тяжко вздохнул — он не любил не просто рисковые решения, но спешные и особенно те, в которых вынужден подставляться лично. Но он должен продемонстрировать серьёзность новости тем, кто в другом случае отнесётся к ней с подозрением, а то и вовсе пренебрежением. И личная печать с этим прекрасно справится. Встав, мастер Лопез лично направился в башню. Там выбрав нужную птицу, после того, как привязал к ней оставшееся письмо, запечатанное личной печатью, он не просто отправил его, но и вышел для этого на небольшой балкончик наружу.

* * *

— Грянь, а старикан решил лично растрясти жирок и заделаться сокольничим, — латник на южной — самой высокой башне замка Блэков, ткнул приятеля в бок, от чего тот, слегка клюющий носом, недовольно вскинулся.

— Чего ещё⁈ — громко буркнул недовольно второй, протирая глаза и вглядываясь в крупный каменный дом с небольшой башенкой, который немного терялся на фоне зернохранилища за ним, раскинувшегося на самом берегу реки.

— Там только что был этот торгаш — старикан дон Лопез, и он запустил сокола.

— Да какой он старик — ему всего пятьдесят пять лет?

— А что — это не старый?

— Ага, скажи это «Булыжнику», он всего на два года младше… — сонливый саркастично подмигнул приятелю.

— Я что — идиот, такое вываливать воеводе? — отшатнулся зоркий латник.

— Эй, слушай, а куда полетел сокол? — вспомнил важное соня.

— На северо-запад — в Ситари.

— Ладно, сходи сообщи это сержанту, — соня зевнул так сильно, что его челюсть, казалось, сейчас заклинит.

Недовольно бормочущий под нос зоркий, который был поставлен младшим в их пару, повернулся к спуску в башне. Однако, только он сделал шаг с балкона ко входу в неё, как наткнулся на жёсткий взгляд сержанта, по непонятной причине влезшего на самую верхотуру спозаранку. Раскрыв рот, он тут же — под взглядом сержанта заткнулся. Сержант тихо сделал несколько шагов наружу, ко всё ещё зевающему латнику и подойдя со спины вплотную, рявкнул тому в ухо. Бедолага подпрыгнул так высоко, что чуть не перевалился через парапет наружу.

Лишь жёсткая, как тиски ладонь сержанта, схватив его за доспехи, удержала соню от смертельного полёта на твердую дорогу внизу.

— После смены — вместо отдыха, пойдёшь отрабатывать косяк на конюшню. Убирая там навоз и заботясь об оставшихся лошадях, думаю, тебе будет не до сна, засранец!

После чего сержант развернулся ко второму, демонстрирующему покорную придурковатость и исполнительность. поглядев на него и усмехнувшись, он сунув пальцы в кошель и кинул тому целый серебряный.

— А это тебе за зоркость и бдительность, но впредь, если старший на посту спит — ответишь за компанию.

И ушёл обратно в башню, где неторопливо стал спускаться в главное здание замка.

— Какого он сюда припёрся? — максимально тихо, чтобы не услышал сержант, пробормотал недовольный засоня. Но наткнулся на весёлый взгляд приятеля, рассматривающего серебряный, поняв, что тому наплевать на его проблему, с раздражением махнул рукой и отвернулся к лесу.

А сержант в это время старался идти по крутой лестнице, как можно осторожней, чтобы не споткнуться и не разбить небольшую подзорную трубу, которую ему недавно дали на время. Такую испортишь — долго ещё не расплатишься, даже с его повышенным сержантским заработком.

* * *

Наш небольшой, но зубастый отряд уже почти завершил дневной переход. За полдня мы успели пройти немало на восток по Имперскому тракту, но на крупной развилке не продолжили двигаться по основной дороге дальше — в сторону нашей бухты и Клыка, а свернули на заметно менее качественную на север — к землям, куда отец в своё время посадил одного из вассалов — сэра Джона Прауда.

Вскоре, вместе с одним посланным ему навстречу дуплетёром, нас нагнал сэр Кристиан Грейзер (*38). Звучало его имя довольно забавно — Высокий Христианин. И если в их роду почти все могли похвастаться действительно высоким ростом, к примеру — сам рыцарь дорос аж до ста девяносто пяти сантиметров, но вот откуда в мире Аймобороса христиане…

Блондин с голубыми глазами. Довольно стройный, из-за чего при таком росте он смотрелся сильно худым, почти тощим. Самый восточный вассал Блэков. Семья Грейзер нынче прикрывает путь в земли Блэков через два моста на востоке — по одному из которых, более южному, идёт Имперский тракт.

Неизвестно, получил ли его предок имя волей автора с Земли, либо кто-то из попаданцев, ранее бывший поклонником Христа, отсутствующего в истории мира Аймобороса, дал своему родичу или вассалу такое имя? Не знаю. А может, что обычно и бывало в моём родном мире, автор вообще подобным не заморачивался. Хотя мир имел некоторые говорящие и соразмерные сути имена, но много больше получил отсебятины.

В его семье нескольких славных воинов звали таким именем и родители решили не мудрить, продолжив традицию. При относительно завлекательной внешности, что с воинами случалось не так и часто, ввиду повышенного травматизма и шрамирования, рыцарь был довольно неуклюж в отношении женщин. Впрочем,