Кроме того, исследования подтверждают, что разница в «картографических» способностях мальчиков и девочек проявляется приблизительно в восьмилетнем возрасте. И, по совпадению, примерно в это же время родители начинают предоставлять сыновьям большую свободу действий, чем дочерям. До восьми лет территория обитания детей разных полов практически одинакова. Так, одно исследование в этой области выявило, что «ареалы» для семилетних детей, как девочек, так и мальчиков, составляют около двести метров. Но с восьми лет возникает разрыв, который в дальнейшем неуклонно растет. Уже к девяти годам мальчишкам позволяют удаляться от дома на расстояние, в два раза большее, чем девочкам. И это относится ко всем детям, независимо от того, где проходит их детство – в городе, пригороде или сельской местности.

В восьмилетнем возрасте территория обитания мальчиков шире, чем девочек.

Далее оказалось, что с восьмилетнего возраста мальчики начинают описывать свою домашнюю территорию с использованием богатых и ярких эпитетов. Их карты более детальны и зачастую содержат вдвое больше полезной информации, чем карты, составленные их сверстницами. К одиннадцати годам карты мальчиков становятся еще более точными и подробными; мальчишки чаще применяют специальные символы и обозначения и правильно пользуются масштабом. В общем мальчики ориентируются в пространстве лучше девочек, даже в среде, в равной степени знакомой детям обоих полов, например в классе. Мальчик – и в детском саду, и во втором, и в пятом классе – как правило, нарисует план классной комнаты быстрее и точнее одноклассницы.

Любопытно, что эти различия вряд ли можно считать врожденными, то есть мальчики не рождаются с лучшими способностями к пространственному ориентированию. Например, изучив подмножество девочек, которым была предоставлена большая свобода и разрешалось дальше других удаляться от своего дома, исследователи обнаружили, что карты юных путешественниц практически такие же точные и детальные, как карты мальчишек.

Важный аспект опыта, связанного с освоением детьми территории обитания, – каким образом они знакомятся с окружающей средой. Как в большинстве других видов обучения, активный опыт гораздо эффективнее пассивного. Например, для расширения среды обитания ребенку недостаточно ежедневно ездить в школу на школьном автобусе, пусть даже довольно далеко, поскольку дети в это время обычно делают то же самое, что и взрослые во время длинного и монотонного путешествия: они «отключаются». Ребенок может, не отрываясь, смотреть в окошко, не замечая при этом окружающего пространства. А для нас важно именно то, что мы видим и замечаем. Если же ребенку позволяют свободно перемещаться в определенной зоне, лично исследовать скалы, деревья, ручьи и другие объекты, он, скорее всего, научится лучше понимать местность, в которой живет, и ориентироваться в ней.

Опыт знакомства с местностью оказывает на ребенка огромное влияние, которое, очевидно, сохраняется и тогда, когда маленький человек становится взрослым. Так, например, мужчины на протяжении всей жизни более уверены в своей способности правильно определять направление, чем женщины, несмотря на то что их правота практически ничем не подтверждена. Это различие в уверенности в своих силах представителей разных полов исследователи выявили больше тридцати лет назад. В одном из самых ранних отчетов по этой проблеме отмечается, что 71 процент мужчин убежден, что «хорошо ориентируется в пространстве». Женщины же хвастались этой способностью только в 47 процентах случаев. Более поздние исследования дали аналогичные результаты: женщины хуже мужчин чувствуют направление, а сбившись с нужного пути, испытывают большую тревогу. Причем женщины говорят о своем беспокойстве, даже когда речь идет об относительно простых повседневных задачах, например, как срезать дорогу или куда повернуть при выезде из гаража.

Как и в описанном выше эксперименте Беквит с компьютерами, разница в степени уверенности в себе мужчин и женщин проявляется и в том, какие подходы они выбирают для ориентирования на местности. В целом первые предпочитают абстрактный подход, то есть перемещаются, ориентируясь с помощью метрических систем, например миль или километров, и по сторонам света (восток, запад, север и юг). Попросите мужчину указать вам дорогу, и он, скорее всего, скажет что-то вроде: «Пройдете два километра, повернете на восток и пройдете еще километра полтора». Женщины же обычно предпочитают более конкретный подход, базирующийся на различных ориентирах и поворотах налево и направо. Попросите женщину подсказать направление, и вы услышите: «У пожарной вышки поверните направо; идите по дороге, пока не увидите церковь, затем поверните налево».

Все это, конечно же, обобщения, применимые не ко всем и не во всех ситуациях. Некоторые женщины предпочитают мужскую стратегию, а некоторые мужчины с охотой пользуются ориентирами на местности. В зависимости от обстоятельств представители обоих полов могут даже переключаться на разные подходы, применяя стратегию, наиболее подходящую в той или иной окружающей среде. Например, если вы, как и я, живете на Среднем Западе с его огромными открытыми пространствами и недостаточным числом ориентиров, то, скорее всего, тоже привыкли использовать указатели направлений вроде восток и запад, какого бы вы ни были пола. Но в общем исследователи постоянно сталкиваются с тем, что мужчины и женщины, как правило, выбирают разные стратегии, и эта разница в определенной мере позволяет объяснить, почему мужчины так не любят спрашивать дорогу у других людей.

«На то есть весьма веская причина», – утверждает Дэниел Монтелло, профессор Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, долго изучавший этот вопрос. По его словам, люди обычно приписывают эту черту мужскому эго. И здесь есть рациональное зерно – до определенной степени. «Но это не единственная причина», – считает профессор. Подобно шестилетним мальчишкам, которые чаще других отклонялись от первоначального маршрута в эксперименте Эда Корнелла, многие взрослые мужчины не видят ничего страшного в том, чтобы заблудиться на настоящей дороге. По словам Монтелло, сбиться с пути для них вовсе не значит потеряться. «Они даже не считают, что заблудились», – говорит исследователь.

НЕ ТАК ДАВНО ИССЛЕДОВАТЕЛИ из Принстонского университета попросили группу людей определить, насколько они сами и среднестатистический человек вообще склонны искажать оценку тех или иных вещей и событий; для этого им предложили прочитать длинный список самых разных предубеждений. И большинство респондентов ответили, что считают себя более непредвзятыми и объективными людьми, чем львиная доля других жителей планеты. Конечно, это совсем неудивительно, ведь многие из нас абсолютно не готовы думать о себе как о среднестатистическом человеке или, не доведи Господь, ниже среднего уровня. Так мы и живем, пребывая в абсолютной уверенности, что относимся к категории выше среднего, и это самомнение приводит к огромному количеству ошибок.

«На наш взгляд, самонадеянность – чрезвычайно распространенное человеческое качество», – говорит Стефано Деллавинья, профессор экономики Калифорнийского университета в Беркли, исследующий, как излишняя самоуверенность вынуждает людей каждый день совершать самые разные ошибки – от покупки абонемента в тренажерный зал, которым потом никто не пользуется, до приобретения долевых прав собственности на недвижимость (которыми мы тоже не пользуемся, во всяком случае, в той мере, в которой намеревались) и заглатывания наживки банков, предлагающих кредитные карты с на редкость привлекательными процентными ставками (которые тоже используются очень редко). Так вот, в результате своих исследований профессор Деллавинья пришел к выводу: «Почти все люди излишне самоуверенны – за исключением страдающих депрессией; только их, как правило, можно считать реалистами».