Вот я и допер, на все сто: Н-2 – не только оружие, на самом-то деле он – вирус. Ведь мне об этом Пророк и говорил перед тем, как вышибить себе мозги и оставить меня на побегушках. А Джейк Харгрив – охренительный мастер боевого дзюдо, десятый черный гребаный пояс, абсолютный спец по использованию силы врага против него же. В общем, я несу вирус, а споры и башня над головой – средство этот вирус распространить.

Просто, да?

Но разве ж такой укупоренный засранец, как Харгрив, придет и объяснит простыми словами? Никак нет, сэр! Да он за десятилетия до вашего и моего рождения понял: знание – сила. И за этот срок насобачился скрытничать, привык, проникся и закоренел – спроси, который час, и то не признается, хоть ты его за яйца тяни.

Ну вот, в промежутке между надиранием задниц пришельцам и возней с трубами я таки сделал как надо. И вот стою, вокруг дохлые цефы подтекают жижей, споры вовсю летят через три подстанции, а Харгрив приказывает: «Теперь – прямо в центр!»

Однако что-то я не заметил в основании шпиля живописной двери с неоновыми буквами: «Центр здесь». Харгрив предлагает такую дверку учинить самому: «Попробуй подорвать одно из сочленений ганглия и войди сквозь отверстие». Даже мне оно кажется дуболомством первейшего разряда, но поди ж ты, придумай чего получше. Потому нахожу место, где ганглий входит в основание шпиля – там вмятина с дырой и пар свищет – должно быть, в недавнем бою зацепило гранатой. В дыру я запихиваю пару ракет из гранатомета, молясь Летающему Макаронному Монстру, чтоб не похерить все башенное управление.

Буммм!

Пыль оседает мгновенно, втянутая в проделанную дыру. Надо же, там разрежение! Эта штука еще и дышит. И я, учинивши трахеотомию инопланетной глотке, протискиваюсь внутрь, а там…

Вот они какие на деле, тентакли из комиксов!

Похоже, я в чем-то вроде зернохранилища. Повсюду вогнутые стекловидные панели, между ними снизу вверх – пылающие оранжевым огнем жилы. Я ползу вдоль них по вертикальной шахте, каждые пять – десять метров усиленной поддерживающими балками, охватившими ее кольцом – будто хрящи вокруг трахеи. Высоко над головой посверкивают разряды статики. Дальше – дневной свет. А внизу, у основания, крутятся за стеклянными панелями споры, будто живые – и очень, очень недовольные твари. Я прямо нутром чую их злобу.

Харгрив говорит, мне нужно их отсюда выпустить наружу. А как? Ни терминалов тебе, ни люков, ни скважин. Ничегошеньки – разве что самому проделать? Хм, а ведь уже сработало раз…

Начинаю садить по панелям, и машинерия вокруг дико воет. Другого-то и слова не подберешь, форменный вой. То ли это тревога, то ли из-за усталости металла, от напряжения. А может, цефовская машинерия – живая, чует, как я делаю больно. Но своего я добился – вокруг аж потемнело от спор, в полуметре от лица уже руки своей не вижу. Из гребаных далей приносится довольное хрюканье Харгрива.

А БОБР пишет перед глазами:

Зарегистрирована попытка обмена информацией.

Протокол инициации…

Протокол инициации…

Связь установлена.

Генерация интерфейса.

Даже полосочку растущую показывает, демонстрирует, как светлая Харгривова наука движется к голубизне взаимопонимания. У моих предплечий вспыхивают оранжевые огоньки – не иначе, визуальный интерфейс. Мне уже кажется: все получилось, провернули!

Но похоже, споры припомнили: хордовые вроде меня для них – всего лишь завтрак. А если завтрак не прожевывается, лучше его выплюнуть.

Меня вдруг швыряет о стену, валюсь на пол, пару секунд копошусь и дергаюсь, будто галька в пустом кузове на ухабах, а потом шпиль раскрывает глотку и выстреливает меня вверх – словно струей реактивной шарахнул.

Требуха и сердце – в пятках, вокруг – только оранжевые и темные пятна, все размыто, несусь с жуткой скоростью. И – уже лечу по небу, выплюнутый на манер арбузной семечки. Подо мною – Манхэттен, чудный вид с высоты птичьего полета, крутится во все стороны, будто на тарелке, а из темной ямины внизу высунулся перст Господень, причем явно средний. Но в горних высях я недолго, земля тянет и готовит сокрушительную встречу. Шлепаюсь задницей о шпиль, качусь, снова в полете, на автомате хватаюсь за торчащую инопланетную хреновину – глаза ее не уловили, но Н-2 сработал исправно. И вот вишу, покачиваясь, на тридцатиэтажной высоте. Чуть разжать пальчики – и фирменная тротуар-отбивная «Н-2» готова!

– Ах! – изрекает слегка разочарованный Харгрив. – Такого сопротивления я не ожидал.

Не ожидал он… издевается, что ли?

– Думаю, это можно назвать иммунной реакцией. Тебе лучше… э-э… Подожди-ка малость, хм…

И отключается. И даже не иронизирует, скотина. Да пошел он!

Я подтягиваюсь на карниз, остановивший мою задницу в полете, карабкаюсь снова по вентиляционной шахте, докуда могу, и обозреваю окрестности. Прямо слева обрывок улицы задирается в небо, словно лыжный трамплин, мешанина гнутых балок с асфальтовым покрытием, вспученная вылезшим из-под земли шпилем. Если подобраться ближе, на нее можно перепрыгнуть – но для этого надо сперва разбежаться.

Я перепрыгиваю – едва-едва. Срываюсь с места, соскальзываю на первом же шаге, еще три под сорокаградусным углом – и лечу, машу дебильно руками-ногами. Но долетаю, шлепаюсь на асфальт, и я не пицца и не отбивная – целенький и весь ОК. Иду вниз, почти уже добираюсь – и тут в ушах трещит статика, затем пробивается голос Харгрива. В голосе нет фальши, и с первого же слова я решаю: старина не в себе. А со второго: да он подыхает со страху!

И говорит он, что Пентагон решился на крайние меры. Что бомбардировщики уже снялись с базы Макгуайр и направляются сюда.

Говорит: они решили затопить весь Нижний Манхэттен.

Роджер, ты видел когда-нибудь в действии чистильщика улиц?

Нет, не машину со щетками, какая обочины метет. Настоящего, живого чистильщика. Идея-то простейшая: шлепни бомбу в воду поблизости от мишени, и пусть цунами поработает за тебя. Куда чище наземного и воздушного взрывов, убойнее нейтронного заряда – минобороны даже пыталось ее представить как «не вредящую окружающей среде». Ведь всего лишь вода, ну, пару рад к ней подмешали, но никакой гадости в воздухе не летает. Простая, чистая, природная вода.

А точнее, двадцатиметровая ее стена, движущаяся со скоростью двести миль в час. Подарок на Судный день от матери-природы.

Роджер, а подарочек этот нам преподнесли твои боссы. Вот с чем пришлось иметь дело.

Сперва я не поверил. Думал, со связью непорядок – ну, старину Н-2 после всех передряг можно и простить за ляп-другой со связью. Досталось нам обоим по первое число. В общем, когда связь восстановилась и Харгрив принялся вопить о приливной волне, я не очень-то поверил. Какая, к херам собачьим, приливная волна? Джейк, ты шутишь? Но старикан не шутил, совсем не шутил. Оказывается, Роджер, по чьим-то расчетам, Манхэттену еще мало досталось. И потому решили обрушить на пришельцев очистительное цунами. Любого хордового, кому не повезло оказаться под волной, списали как «побочные потери».