На этот раз он готов. Он предельно собран. Он думает о той, кто едет за ним. И о том, кто за ней.

– ОСТОРОЖНО! ПРОВОЛОКА! – орет Адам, но ветер относит его голос.

Он закрывает глаза. Приземляется, подпрыгнув от удара, и оборачивается.

Считаные сантиметры. Он едва-едва протянул за проволоку. Не разгонись он перед прыжком, непременно бы напоролся на нее. Без вариантов. Сэди перелетает через проволоку и скрывается в облаке пыли. Ей удалось все преодолеть. И Кейну тоже.

Трое гонщиков выезжают с дальнего конца полосы препятствий, крича от радости и взвивая клубы пыли. Останавливаются и смотрят друг на друга сияющими глазами.

– Вот это да! – орет Адам. – Нату бы точно понравилось!

– Кто такой Нат? – тяжело дыша, спрашивает Сэди.

Адам с облегчением смотрит на нее, ощущая, как бьется в крови адреналин. Но это не все. Он чувствует, что они теперь товарищи. Близкие люди.

– Да так, парень один, – отвечает Адам. – Мы с ним дружили.

* * *

Они мчатся на север под палящим зноем, сгибающим даже деревья. Едут сквозь белесый туман и внезапно оказываются на равнине, пестреющей множеством пустынных цветов всех оттенков желтого – дыни-канталупы, горчицы, охры. Они цветут, несмотря на жару. Как-то умудрились выжить.

Адам словно парит над дорогой. Кругом царит безмолвие. Такая же звенящая тишина, как та, что окутывает его в высоте, во время прыжка. Переходное состояние.

Миновав поляны цветов, они выезжают на высокое сухое плато, на котором, насколько хватает глаз, точно серые зубы, торчат камни. Воет ветер. Взвивает пыль, швыряет ее в лицо гонщикам. Вдалеке они замечают стену цвета красной меди, которая под палящим солнцем отливает желтизной.

На приборных панелях мотоциклов вспыхивают предупреждающие красные сигналы. Неблагоприятные погодные условия. Ветер доносит вонь тухлых яиц.

– Серная буря! – кричит Адам, достает карту, чтобы определить, где они находятся, но порыв ветра выхватывает ее у него из рук и уносит, точно бумажный самолетик. Все трое провожают ее глазами. Никто не произносит ни слова.

Они с трудом едут вперед, против ветра, в облаке пыли.

Вдруг ветер стихает. Спертый воздух обжигает. Они катят сквозь серную пыль, вздымая клубы желтого дыма. Адам пытается сосредоточиться. Сконцентрироваться на дороге.

Пыль висит в воздухе, густая, как туман. Вокруг солнца – радужный ореол. Звуки доносятся искаженно, точно под водой. Зловещая тишина словно предвещает беду.

Пустыня ждет. Адам обращается в слух и тоже ждет.

Дорога под колесами идет в гору. Внутренний голос кричит, предупреждая об опасности. Шея холодеет от дурного предчувствия. Такое же у него было перед тем, как они с Натом прыгнули с трамплина. Того, за которым оказалась проволока. Но на этот раз Адам прислушивается к своему чутью.

Он давит на тормоз, и «лонгторн» останавливается с пробуксовкой. Две тени рядом с Адамом тоже останавливаются. Клубится пыль.

– Ты чего? – кричит Сэди.

Адам наклоняется вперед, через руль, и показывает на то, что заметил.

Прищурясь, гонщики смотрят сквозь оседающую пыль и наконец видят это. Зияющую пропасть. Их мотоциклы метрах в пяти от обрыва, уходящего в непроглядную тьму.

Адам слезает с мотоцикла, пинает камешек в пропасть, наклоняется и провожает его взглядом. Камешек беззвучно скрывается из виду. Они ждут, но так и не слышат звука от удара.

– Ущелье, – сообщает Адам.

– Как ты догадался? – спрашивает Сэди.

Адам пожимает плечами.

– Сам не знаю. Как-то почувствовал.

Он идет вдоль края, видит полоску земли, похожую на полуостров, которая выдается вперед, нависая над пропастью. Полуостров уходит чуть вверх: природный трамплин.

– Может, и перепрыгнем. Вон какой большой.

– Нам даже другой стороны не видно, – возражает Сэди.

– Справимся, – щурясь от пыли, бросает Кейн. – Все вместе.

Они отъезжают метров на шестьдесят от края, потом разворачивают мотоциклы и ждут, стараясь хоть что-то разглядеть во мраке налетевшей бури.

– Не думайте, – говорит Кейн. – Прыгайте. Вперед!

Наклонив головы и приникнув к рамам мотоциклов, они рвут с места и мчатся вперед. Мощно. Быстро. Решительно. Все трое одновременно. Стремительно взлетают на полоску земли и прыгают. Всего несколько секунд. Адам моргает. С него течет пот. Другая сторона так далеко, что расплывается перед глазами. Он взмывает вверх, смутно понимая, что вот-вот окажется на краю.

Он чувствует прыжок. Пропасть под колесами мотоцикла. Адам опускает глаза. Внизу ущелье, такое глубокое, что к горлу подкатывает тошнота. Сердце екает. Адам думает о Сэди. Молится, чтобы она благополучно перепрыгнула пропасть.

Он плывет в воздухе. А потом спускается. Летит стремительно, точно камень из водденитовой рогатки. Видит землю. Она неожиданно появляется перед глазами. Словно из ниоткуда. Байк врезается в нее. С бешеной силой. Передним колесом. У Адама от удара перехватывает дыхание.

Он тянет руль на себя, наклоняется в седле, но мотоцикл вырывается из-под него. Адам летит. Ждет, что вот-вот ударится о землю. Боль пронзает его, точно разряд молнии. На него обрушивается темнота. Точно стена из черного железа.

Он резко садится. Руку и лодыжку пронзает жгучая боль. В затылок упирается что-то острое, и он оборачивается. Ветка, торчащая из какой-то стены, обвязанная веревками и обтянутая брезентом. Горит свеча. В воздухе разлит какой-то аромат – не то благовония, не то масла. Жарко, тесно. Сердце колотится, во рту пересохло. Адам облизывает губы, дышит часто и неглубоко.

Внезапно он чувствует какое-то движение. Оборачивается, моргает.

В тусклом свете на пороге стоят трое. Похожие на призраков. Кажется, будто воздух в палатке шевелится.

Тот, кто стоит впереди, протягивает к нему руку.

– Прочь! – хрипло кричит Адам. – Я вас предупреждаю. Идите отсюда, или…

– Или что? – человек, который протягивает к нему руку, выходит из тени. Лица его не разглядеть в темноте. Но глаза видно: в мерцании свечи они горят желтым огнем.

– Кейн.

– Он самый. Долго же ты валялся в отключке.

Адам отодвигается назад, нашаривая рогатку за поясом.

– Кто это с тобой?

– Родичи мои.

– Но кто они?

– Накода. Кто же еще?

Адама охватывает ужас.

– СЭДИ! – кричит он во все горло.

Кейн поднимает руки.