- Мариш, - поднимается он ко мне и жарко вжимает в себя. – Мариш, - повторяет он, гладя меня по волосам. – Ты – моя любимая женщина. Мать моего ребенка. Тебе этого мало?

- Этого мало другим… как это все выглядит со стороны, Тигран? Не удивительно, что твоя бабушка так себя ведет по отношению ко мне в твоем же доме. Я – никто в твоей жизни, и звать меня никак!

- Мариш, ты замуж за меня что ли хочешь, я не пойму? – он поднимает мой подбородок, притягивает к себе.

- Сама я бы может замуж не хотела, - стараюсь я сформировать свои мысли как можно точнее, - но ребенок все же должен родиться в законном браке!

- Ты мне не говори, кто что должен! – глаза Тиграна вспыхивают моментально недобрым пламенем. – Какая разница, кто что говорит за нашей спиной?! Я тебя конкретно спросил, выйдешь за меня замуж?!

О, нет, Тигран, ты спросил не так поначалу, но я пропущу это мимо ушей! Потому что второй раз ты повторил абсолютно правильно!

- Выйду! – с вызовом отвечаю ему бесстрастно глядя в эти чернеющие омуты.

Тигран заметно выдыхает и тянется вниз ко мне, с требовательным, не терпящим возражения поцелуем. Он целует меня так, словно мы последний раз ласкали друг друга в прошлой жизни, хотя наверно, так оно и было, ведь после его предложения наши жизни автоматически разделились на «до» и «после».

- Мариш, у меня сейчас проблемы. Мы поженимся сразу, как я решу их, хорошо? Ты подождешь?

- Конечно! – я тянусь разгладить его складку меж бровей.

Ого, какая она напряженная… и сам он весь, как натянутая струна. Надо бы его расслабить, этого властного, самого любимого, самого тиранистого негодяя! И тут мне на ум приходит такой способ, что одна часть меня нервно курит в сторонке, умоляя не скатываться до такого, а вторая часть игриво потирает ладони в предвкушении дальнейшего действия.

Я отхожу от Тиграна, но только для того, чтобы закрыть дверь его кабинета на замок изнутри.

- Ты что задумала, Мариш? – подозрительно смотрит на меня любимый.

- Сейчас все узнаешь!

Я хватаю его за галстук, а он тут же накрывает мою ладонь своими.

- Руки убрал! – командую я, и заставив его склониться, веду за собой на галстуке как на поводке. А мой огромный мощный доберман покорно волочиться за мной, как за своей самкой, если не сказать грубее.

Я довожу его до зоны отдыха и толкаю на фирменную кожу дивана. Он опускается вниз, все еще хмуря свои брови и не веря, что я собралась проявить инициативу. А я ведь настроена решительно! Даже очень! Ну почему я раньше не проявляла ничего подобного? Ведь это же прекрасно – нет ничего плохого в желании доставить любимому человеку наивысшее удовольствие, подарить ему неземное блаженство!

Широко расставляю его длинные ноги и опускаюсь меж ними на колени. Еще не расстегнув его ремень улавливаю явный запах его возбуждения. Он просачивается даже сквозь брюки. Вдыхаю чистейший мускусный аромат моего зверя.

Лезу рассегнуть ремень. Тигран, кажется смекает, что это уже не шутки, а я по правде собралась подарить ему головокружительный минет. Он устраивается поудобнее, приподнимая бедра, чтобы я смогла приспустить его брюки вместе с боксерами. Блаженно запрокидывает голову наверх.

Да, любимый, вот так, расслабься и наслаждайся, уж я постараюсь! И только попробуй потом после этого снова ту складку не расправить. Бесит она меня очень!

Перед моим лицом покачивается возбужденное, полностью восставшее орудие, перевитое мощными венами. Я смотрю на выступившую на вершине капельку и не могу удержаться, чтобы не слизнуть ее кончиком языка. Терпко. Остро. Тигран дергается всем своим могучим телом. Ладони сжал в могучие кулаки до побеления. А я не хочу больше мучать своего мужчину. Хочу только дарить ему неземное блаженство. Поэтому, присаживаюсь в его ногах поудобнее и обхватываю его огромный ствол губами. Тигран мычит сквозь закушенные губы, а я неторопливо начинаю принимать в себя всю его длину, двигаясь вверх-вниз по рельефу его возбужденной плоти.

В какой-то момент, я с удивлением понимаю, что меня саму это чертовски заводит, и трусики мои давно промокли насквозь, хоть выжимай! Я удваиваю свои старания. А Тигран, уже не зная куда деть свои ладони, положил мне их на затылок, и нежно перебирает волосы, периодически натягивая их немного, когда теряет контроль в особо острых моментах. И эти его прикосновения тоже подстегивают и заводят неимоверно.

Я во-всю работаю головой, лаская любимого вверх-вниз, чувствую, что он уже близок к разрядке. Кубики его пресса покрываются испариной, его лоб блестит от бусин пота, и это очень хорошо. Значит, я все делаю правильно. Я удваиваю старания, за что получаю вознаграждение с троицей. Любимый изливается, его трясет подо мной, выгибает сладкой судорогой экстаза, а я как могу принимаю его в себя целиком, чтобы не упустить ни единой капельки. Дарю ему еще несколько успокоительных поглаживаний и тянусь взглянуть на складку. Исчезла! Сейчас ее нет, а у Тиграна совершенно блаженное выражение на лице. Я и сама блаженствую, будто это он меня приласкал сейчас, а не я его.

- Я люблю тебя… - Тигран тянется к моим губам за поцелуем, а я тихо отвечаю ему в унисон:

- И я люблю!

Мне не хорошо сегодня с самого утра. Не по себе. Дурное предчувствие так и гложет под сердцем, сосет под ложечкой. Я понимаю, день родов уже совсем близко, и в принципе, я могу родить с минуты на минуту, но не это меня пугает. Не это тревожит.

Сегодня Тигран не пришел ночевать. Нет, он позвонил вчера и предупредил, что со Львом у них ночью будет встреча по бизнесу и чтобы я ложилась но без него. Но по прямым, не скомканным простыням было понятно, что Тигран ночью не появлялся.

С каменным сердцем я спустилась вниз. Выпила травяной чай, засунула в себя пару ложек творога без аппетита, и принялась названивать Тиграну. Не берет трубку. Кроме того, телефон его не просто  оставлен без внимания, а отключен от сети! Тут уж тревога моя просто бьет набатом. Надо срочно позвонить Мэри.

- Марин, - говорит она мне, - ты только не волнуйся!

Ага. Не волноваться. Именно после такой фразы всегда следует тотальная жесть.

- Приезжай в больницу, он тут.

- Но что случилось? – вскрикиваю я, хватаясь за сердце, - что произошло? Он ранен? Жив?

- Жив…  - как-то неопределенно сообщает Мэри, - но все подробности узнаешь там, по телефону ничего говорить не следует.

Я набираю своего водителя, кричу ему, чтобы немедленно готовил машину. Сама бегу наверх одеваться. Руки трясутся и справиться с этим непростым делом мне трудно.

Жив, жив! – Бьется в голове. – Господи, хоть бы выжил! Живи, Тигран, умоляю, чтобы не произошло! Ты так нужен мне! Мне и нашему сыну.

В машине не могу спокойно сидеть. Ну почему, если произошло что-то серьезное настолько, что любимый попал в больницу, никто ничего мне не сообщил? Почему Варшава ничего не рассказала? Потому что я не являюсь членом их семьи… вот почему! И она не считает нужным оповещать приживалку даже по такому вопиющему случаю!