а на Ставрополье. И не «седого волка» с трубкой в зубах, а школьника. Устроит вас такой герой? Меня — вполне. Я говорю о совершенно реальном человеке. Несколько лет назад я был на Ставрополье. В колхоз «Россия» мы приехали вместе с Михаилом Сергеевичем Горбачевым — тогда он был первым секретарем крайкома, сейчас — секретарь ЦК КПСС. В поле председатель колхоза познакомил нас с ребятами из ученической бригады, которая убирала хлеб. «Вот это, — сказал он, — Витя Гусев. Он намолотил на своем комбайне десять тысяч центнеров зерна». Михаил Сергеевич даже в лице переменился, переспросил: «Сколько?!» А потом пожал Вите руку и сказал: «А ты знаешь, Витя, в 46-м году за такой намолот на этом поле комбайнеру давали Героя…» Сюжет?

Корр. Сюжет. Только вот что интересно, ваши герои, люди действия, не любят, как известно, громких слов и красивых фраз. Как они воспринимают песни о себе? Сами-то поют их?

Ю. В. На плато Расвумчорр, руднике «Центральный» — поют. На Северном флоте — поют. В горах — на Памире, Тянь-Шане — поют… Это где сам слышал. За остальные адреса ручаться не могу. Но что касается «красивых» фраз, то я всегда старался избегать их. Метод тут один: если вник в дело, которому посвятил себя твой герой, то громким — и чаще всего неискренним — словам места в песне не остается…

Корр. Но «вприглядку», с наскоку дело понять трудно…

Ю. В. Я и сам кое-что умею.

Корр. Например?

Ю. В. Я радист первого класса, чемпион Северного флота. Знаю судовую навигацию, водил корабли по Севморпути. Имею диплом пилота, летал. Работал проходчиком в туннеле через перевал Тюз-Ашу. Водил МАЗ на строительстве Нурекской ГЭС. Ежегодно в составе альпинистской команды «Спартака» хожу в горы…

Корр. С гитарой?

Ю. В. Конечно. Это работа.

Корр. А вам не кажется, что обычная семиструнная гитара звучит сегодня тише, чем прежде?

Ю. В. Это просто электрогитары звучат громче.

Корр. И как вы к этому относитесь?

Ю. В. У Александра Межирова есть такие стихи:

Жарь, гитара, жарь, гитара, жарко!

Барабанных перепонок жалко, —

чтобы не полопались оне,

открывают рот, как на войне

при бомбежке или артобстреле, —

не могу понять, по чьей вине

музыканты эти озверели…

А дальше случилось вот что — авария на электростанции.

…Свет погас — какая благодать

чувствовать, что свет глаза не режет

и струна не исторгает скрежет,

а звучит, как надобно звучать…

Под этими строчками я бы тоже подписался.

Корр. У вас были неожиданные встречи с собственными песнями?

Ю. В. Были. Я расскажу об одной — пожалуй, самой дорогой для меня. Вы знаете, наверное, что с началом длительных космических экспедиций для космонавтов была создана так называемая группа психологической поддержки. В нее включают артистов, писателей, поэтов, композиторов, ученых, спортсменов — словом, всех тех, с кем экипажу космического корабля захотелось бы в свободную минуту поговорить, встретиться, кого было бы приятно увидеть, послушать… Меня включили в эту группу. В приподнятом настроении я явился в студию, откуда шла передача в космос. И… увидел на экране, как космонавт Саша Иванченков взял в руки гитару производства Московской фабрики — захватил с собой в космос! — и запел: «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…» Можете себе представить, какой это стало психологической поддержкой — не для космонавтов, разумеется, а для меня: первая песня, исполненная в космосе под гитару, — моя!

Корр. Теперь, следуя своему принципу, вам нужно научиться управлять космическим кораблем, чтобы писать песни о космонавтах.

Ю. В. А что, это мысль! Спасибо за идею.

И граф встает. Ладонью бьет будильник,

Берет гантели, смотрит на дома

И безнадежно лезет в холодильник,

А там зима, пустынная зима.

Но разве это важно для нашего графа в такое сногсшибательное утро! У него куча дел, по которым чешутся руки, за которые невтерпеж приняться, ради которых стоит сию минуту выскочить из дому. И граф выскакивает.

И продают на перекрестках сливы,

И обтекает постовых народ…

Шагает граф. Он хочет быть счастливым,

И он не хочет, чтоб наоборот.

Вставайте, граф! Вас ждут дела, которые сделают вас счастливым.

Беседу вел Б. Пастернак, 1980

Нельзя не согласиться с Кубертеном

Ю. Визбор. Если я скажу, что без спорта мне трудно представить свою жизнь, поверьте, здесь не будет натяжек или преувеличений, неизбежных в наш век тотальной моды на спорт. Занимаюсь спортом с детских лет. В шестом классе увлекся волейболом, играл даже в детской команде «Динамо». Это были непростые послевоенные годы. Играли мы в зале на Цветном бульваре. Любили волейбол самозабвенно. Тогда были очень популярны волейбольные матчи команд Москвы и Ленинграда. Для нас эти встречи были событиями гигантского масштаба. В зал не попасть, а посмотреть таких мастеров, как Рева, Ульянов, Щагин, Якушев, очень хотелось.

Совсем особая глава моей спортивной биографии — институт. Я учился на факультете русского языка и литературы Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина. И соотношение сил было таким — из 30 человек на первом курсе было лишь двое мужчин. Один из них — я. Поэтому пришлось становиться универсалом. За факультет я выступал по одиннадцати видам спорта, за институт — по шести. Не забывал свой любимый волейбол, играл центрального защитника в футбольной команде, занимался легкой атлетикой, самбо, бегал на коньках — моей любимой дистанцией были полторы тысячи метров. На лыжах участвовал в гонках на 15, 30 и 50 километров. Тогда же увлекся альпинизмом, летом, как правило, проводил одну-две смены в альплагерях. Закончил школу инструкторов альпинизма и горного туризма. Много ходил в походы по Подмосковью, Карелии, Псковской области.

Корреспондент. Но кончились студенческие годы, началась работа, повседневный быт. Времени на такую активную, как в институте, спортивную жизнь стало, конечно, намного меньше, и спорт отодвинулся на второй план?

Ю. В. Нет, хотя ясно, что теперь стало меньше возможностей пропадать на спортплощадке. Просто несколько сместились акценты. Меня распределили работать в маленькую сельскую школу в Архангельскую область. Есть там такая железнодорожная станция Кизема. Стал преподавать пять предметов и вдобавок к ним физкультуру. Потом армия — тоже ни шагу без спорта. Когда служил, в силу своей армейской специальности увлекся радиоспортом. Был радистом