Парень вздрогнул.

Десмонд был слеп, но не глуп. Он предпочитал не замечать происходящего вокруг, и это выводило меня из себя. Я сняла свитер и бросила ему на колени, после чего слезла с камня.

– Спасибо за компанию, – проворчала я и быстрым шагом двинулась вниз по тропе.

Я слышала, как он пытается догнать меня.

– Майя, постой. Подожди! – Он схватил меня за локоть и потянул так, что я едва не упала. – Прости.

– Я хочу перекусить, а ты меня задерживаешь. Можешь просить прощения, только уйди с дороги.

Десмонд отпустил меня, но так и шел со мной через Сад. Он первым перепрыгнул через узкий ручей и протянул мне руку. Это показалось мне странным и в то же время милым. Лампы на кухне и в столовой уже погасли, но над плитой горел ночник для тех, кому захочется перекусить поздно вечером.

Вид большого запертого холодильника ненадолго отвлек его. Я открыла дверцу маленького холодильника и посмотрела, что там есть. Я здорово проголодалась, но ничего особо и не хотелось. Если в твоем присутствии кого-то без конца рвет, аппетит как-то пропадает.

– Что это у тебя на спине?

Я захлопнула дверцу, чтобы не падал свет, но было поздно.

Десмонд шагнул ближе, подвел меня к плите и в тусклом свете стал рассматривать крылья, проработанные до мельчайших деталей. В обычных обстоятельствах я бы, наверное, забыла, как они выглядят. Садовник давал нам зеркала, если кто-нибудь просил. Я никогда не просила. Блисс, напротив, постоянно показывала свои крылья и настаивала, чтобы мы посмотрели.

Поэтому мы не забывали, что собой представляли.

Жизнь у бабочек коротка, и нам все время об этом напоминали.

Его пальцы скользили по верхним крыльям, вдоль тонких прожилок, темно-коричневых на оранжевом фоне, изящными линиями расходящихся к краям. Я стояла неподвижно, хотя мурашки бегали по коже от его осторожных прикосновений. Десмонд не задавал вопросов, но все-таки он был сыном своего отца. Я закрыла глаза и стиснула кулаки, когда его пальцы скользнули к нижним крыльям, розовым с фиолетовым. Он не стал продвигаться ниже и провел пальцем по черной линии, вверх по позвоночнику.

– Это восхитительно, – прошептал Десмонд. – Почему бабочка?

– Спроси у своего отца.

У него задрожали пальцы, но руки он так и не отнял. Продолжал изучать клеймо, поставленное его отцом.

– Это он сделал?

Я не ответила.

– Очень больно было?

Больнее всего было лежать там против собственной воли, но я не стала этого говорить. Не стала говорить, как больно было видеть первые контуры на спине новой девушки. Не сказала, что несколько недель не могла спать на спине, так она болела. И что до сих пор не могла спать на животе, поскольку это напоминало о том, как он впервые надругался надо мной, когда вошел в меня и дал новое имя.

Я продолжала молчать.

– Он… всем такие делает? – спросил Десмонд дрожащим голосом.

Я кивнула.

– Господи.

Беги, кричала я про себя, беги в полицию или открой двери, чтобы мы сами сообщили в полицию. Сделай что-нибудь, что угодно, только не стой столбом!

Но Десмонд не бежал. Он стоял позади меня, не отнимая руки от моих крыльев, и тишина между нами стала осязаема, ожила. Поэтому я сама отступила и вновь открыла холодильник с таким видом, словно ничего особенного не произошло. Взяла апельсин, бедром толкнула дверцу и прислонилась к стойке, расположенной поперек комнаты и разделяющей кухню и обеденную зону.

Десмонд попытался встать рядом, однако ноги его не слушались. Он сполз на пол возле меня, прислонившись к дверце шкафа, касаясь плечом моего колена. Я тем временем чистила апельсин. Я всегда старалась снять кожуру целиком, идеальной спиралью. Но до сих пор ни разу не получалось – она всегда рвалась где-нибудь посередине.

– Для чего он это делает?

– А как ты думаешь?

– Черт.

Десмонд подтянул колени и сцепил руки за головой.

Я отломила первую дольку и стала высасывать сок. Если попадались косточки, я складывала их в кучку.

Тишина становилась все тяжелее.

Высосав из дольки весь сок, я положила ее в рот и начала жевать. Хоуп всегда забавляло, как я ем апельсины. Она говорила, что ее парням неловко смотреть на меня. Я показывала ей язык и говорила, что парням не обязательно пялиться на меня. Как бы там ни было, Десмонд на меня не смотрел. Я съела вторую дольку, потом третью, потом четвертую.

– Еще не спишь, Майя? – донесся из коридора мягкий голос Садовника. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Десмонд поднял глаза, побледнел и весь напрягся. Но не встал и ни слова не произнес, ничем не выдал своего присутствия. Он сидел на полу, и, чтобы увидеть его, Садовнику пришлось бы обогнуть стойку и посмотреть себе под ноги. Но он никогда не проходил на кухню.

– Я в порядке, – ответила я. – Просто искупалась под водопадом и решила перекусить.

– И решила, что одеваться незачем?

Рассмеявшись, Садовник прошел в обеденную зону и устроился на высоком обитом стуле, предназначенном специально для него. Насколько я знала, он так и не увидел корону, которую Блисс нацарапала на спинке. Следовало признать, стул действительно напоминал трон: обитый темно-красным бархатом, с черной резной спинкой, но без подлокотников. Он отодвинул его и оперся одной рукой о край стола.

Я пожала плечами и отломила еще одну апельсиновую дольку.

– Решила, что глупо придавать этому значение.

Странно было видеть его таким непринужденным, как он сидел в полумраке, в одних шелковых штанах. Простое обручальное кольцо поблескивало в тусклых отсветах лампы. Сложно было сказать, спал он у себя в комнате или был с кем-то из девушек, но он редко оставался у нас на всю ночь. Если только жена не была в отъезде, по меньшей мере часть ночи он проводил в своем доме, который я не видела. Не могла увидеть даже с самого высокого дерева.

– Подойди, сядь ко мне.

Десмонд зажал рот ладонью. В глазах его читалось страдание.

Я отложила остатки апельсина, послушно обошла стойку и приблизилась к столу. Начала опускаться на скамью, но он привлек меня к себе и усадил на колени. Провел рукой по спине и талии – он проделывал это неосознанно. Другую руку положил мне на бедро.

– Как девушки относятся к присутствию Десмонда?

Если б он мог предположить, что Десмонд в шагах от него, вряд ли завел бы этот разговор.

– Они… заинтригованы, – ответила я. – Думаю, нам всем интересно, на кого он похож больше, на вас или на Эвери.

– И что вам предпочтительнее? – Я покосилась на Садовника; он рассмеялся, потом поцеловал меня в ключицу. – Они его не боятся, правда? Десмонд никому не причинит вреда.