– Присаживайся, – кивнула я на диванчик возле кухонного стола, сама же принялась мыть руки. – Сейчас придумаю что-нибудь быстрое.

Достав из холодильника ветчину, сыр и помидоры, принялась готовить горячие бутерброды. А у самой в горле ком стоял, и я понимала, что вот-вот разрыдаюсь снова.

– Тише. Давай, я сам, – произнёс Влад, поднявшись на ноги и подойдя ко мне. Встал позади, осторожно обнял.

Я отложила нож, которым только что едва не отрезала себе половину пальца, быстро вытерла глаза.

– Что ты хочешь, Лина? Что тебе будет сделать комфортнее? Обговорить всё или помолчать об этом? – выдохнул Титов мне в затылок.

– Обговорить, – решилась я немедленно, потому что чувствовала – ещё немного и меня разорвёт на части всё то, что я сейчас испытывала.

– Хорошо. Иди, присядь. Я сам всё сделаю.

Дождавшись, пока я отойду и устроюсь на том месте, которое только что занимал, он принялся быстро нарезать бутерброды.

– Что тебе сказала Ольга, когда тебя туда привезла? – спросил Влад таким тоном, как будто мы с ним обсуждали что-то совершенно обыденное.

– Сказала… что пыталась нас развести всё это время. И что делала всё для этого.

– Понятно.

– Можешь рассказать, как так вышло? – попросила я.

И Влад рассказал. И о письмах, которые получал, и о фотографиях. О том, как ему было страшно за меня. О том, как наделал ошибок.

– Я себя дерьмом чувствую, не соврал тогда, – хмыкнул он, поставив бутерброды в духовку. – Если бы курок спустила, была бы права.

– Не спустила бы, – покачала головой.

– Почему?

– Потому что никто не заслуживает смерти. Даже Ольга. Что с ней случилось?

– Свалилась с лестницы, когда за мной побежала. Я её не убивал. Сама шею свернула.

Он посмотрел на меня так, что я поняла – Титову очень важно знать, что я действительно не виню его в смерти Ольги.

– Понятно. Но у меня в голове всё это не укладывается, – всхлипнула я. – Я же… подругой её единственной считала в последнее время. Была уверена, что она всё делает для того, чтобы мне было хорошо.

– Знаю, кисуль… Я сам в шоке.

– А Кирилл? Он уже знает?

– Знает. Но пока только с моих слов. Сейчас с ним поеду встречусь.

– Как сейчас? Ты не останешься?

Я выдала эти вопросы, и самой стало дурно от того, как они прозвучали. Сразу ясно стало, что нуждаюсь в Титове и в том, чтобы он был рядом. Хотя бы на ближайшие пару часов.

– Хочешь, чтобы остался? – спросил он.

– А ты?

– Лин… не вытаскивай из меня того, что очевидно. Я же сам от тебя подальше буду держаться, как и обещал. Даже если бы ты этого не требовала.

– Сейчас я хочу, чтобы ты остался. Просто здесь. И всё.

– Сейчас я останусь, – кивнул он.

Я хотела спросить о том, что будет потом, но не стала. Всё, похоже, было ясно и так. Больше никаких угроз мне и ребёнку, а значит – в присутствии Влада нет нужды.

И почему мне сейчас это кажется таким неправильным и пугающим?

– Что теперь будет?

– Ты о случившемся с Олей? – уточнил Титов, и я кивнула. – Ничего не будет. Постараюсь минимизировать твоё общение с ментами. Это обещаю точно.

– А ты? Тебе ничего за это быть не может?

– Надеешься или опасаешься? – усмехнулся Влад.

– Дурак! – выкрикнула я, и слёзы снова сами по себе полились из глаз.

– Прости. Я не должен был… прости.

Я сделала глубокий вдох. Всё происходящее давалось мне с огромным трудом, особенно когда Титов задавал эти свои вопросы. Нельзя было поддаваться эмоциям и погружаться в водоворот тех чувств, которые рождались сейчас от близости Влада.

Нельзя.

– Так. Я сейчас чай тебе сделаю, – сказал он, отвернувшись, словно прочитал мои мысли. – И вот-вот еда будет готова. Перекусим.

Титов старался говорить жизнерадостно, но я и сама понимала, насколько надсадно это звучит.

– Перекусим, – откликнулась тихо и нажала на уголки глаз, чтобы перестать плакать.

Миновало несколько недель с того страшного дня. Как Влад и обещал, за это время меня и вправду почти не трогали. Лишь однажды вызвали, чтобы ещё раз допросить, но я повторила то, что уже сказала в первый раз, и на этом меня отпустили.

Всё, что касалось похорон Ольги и оставшегося без жены Кирилла, меня тоже почти не коснулось. Я кратко расспросила об этом у Титова в один из тех редких моментов, когда мы созвонились. Услышала в ответ несколько поверхностных фраз и поняла, что так даже лучше. Сделать вид, что прошлое, которое так неожиданно ворвалось в мою жизнь, мне попросту приснилось.

А ещё Влад обещал мне минимизировать своё присутствие рядом и тоже выполнил всё, о чём говорил. Мы созванивались от силы раз в неделю, говорили мало и по существу. И теперь мне приходилось гнать от себя ещё и понимание, что я по нему соскучилась.

– Ты всё равно продолжаешь исчезать, – сказала мне как-то утром мама, когда приготовила оладьи и поставила передо мной тарелку, наполненную доверху.

– В каком смысле исчезать? – не сразу поняла я.

– Ну… прозрачная какая-то стала. Вроде бы и ешь хорошо, и спишь… а как будто в тень превратилась.

– Глупости, – отрезала я, накладывая себе оладьев.

В последнее время я ела не потому, что мне хотелось. Просто так было нужно и всё. И то потому, что я была беременна.

– Может и глупости, а может, и нет, – вздохнула мама. – Но мне всё это совсем не нравится.

Я принялась уплетать оладьи. Ответить на сказанное мне было нечего. Да и как быть с пониманием того, что мама права, я не знала.

– Лин… можно тебя?

Этот голос раздался так неожиданно, что я опешила. Застыла на месте, а по телу моему прошла дрожь. Захотелось сбежать. Сорваться с места и помчаться к подъезду, в котором я и могла спрятаться.

Но я нашла в себе силы и повернулась.

Кирилл. Мне не почудилось. Стоял чуть в стороне, бледный, осунувшийся, словно бы тоже исчезающий, как сказала бы мама.

– Привет. Можно, – тихо откликнулась я и подошла к Киру. – Ты какими судьбами здесь?

– Поговорить хочу.

– Зайдёшь? – кивнула я на дверь в подъезд, а сама в этот момент лихорадочно соображала, не стоит ли набрать номер Титова и сообщить ему об этом визите.

– Нет. Надолго не задержу. – Он засунул руки в карманы джинсов и вдруг сказал: – Я прощения просить приехал. За то, что тебя считал такой сукой. И за то, что Оля сделала. Я же знал, что с ней что-то не так. Видел это, но ничего не делал.