– А корнетто (круассана) нет! – радостно сообщил официант в крохотном уличном кафе, который за 5 минут до этого торжественно открыл перед нами меню.

– А что есть?

– А ничего нет! – еще радостнее сообщил он и доверительно прошептал: – Из того, что для еды, все съели!

И принес кофе, просекко и разноплановые печеньки, собранные по всем закромам, за счет заведения.

Вот так сразу, без подготовки, мы ухнули в Спакканаполи, историческое чрево города, ущелье, рассекающее центр города пополам, как пишут путеводители.

– А тут спокойно! – сказала я и подняла глаза: мы сидели под табличкой на старом доме: «Управление полиции Спакканаполи».

По всему кварталу разбросаны лавочки с красными ладошками, сложенными в характерном жесте, и перчиками: от сглаза, мужского бессилия, соперников и неудач.

А в дверях лавок сияли самые потрясающие вертепы, какие я только видела: наряду со святыми и политическими деятелями их героями были и футболист Баллотелли, сжавший кулаки на футбольном поле, и стыдливо закрывающий причинное место принц Гарри, и даже отставной французский политик Стросс-Канн в окружении девиц.

Порой мы натыкались на совершенно нереальные по красоте сооружения между куполами соборов, шпилями колоколен и фасадами палаццо. И тут же – кондитерские, ювелирные лавки, рыбные и овощные лотки, магазинчики игрушек… И каждый продавец возьмет тебя за руку, уведет вглубь лавки, получая удовольствие даже не от конечной покупки, а от возможности рассказать, как это называется, и показать, как все это работает.

Разбегались глаза от механических поваров, делающих пиццу, мясников, рубящих мясо, трещеток и гармошек, и, наконец, перекрывающего всю эту суету звука аккордеона в руках старичка в залихватской кепке: Torna a Surriеуупteeeee!!! – выводил он на диалекте не хуже Паваротти.

Вид на залив даже в обрамлении туч – отдельная песня. Набережная пуста в осенний дождливый день, сиротливо ютятся лодочки там, где другим туристам удавалось снимать разноцветные веселые толпы. Но залив с силуэтом Везувия прекрасен независимо от погоды и времени года…

Вид на Неаполь и Везувий

Конечно, мы попытались охватить все. Мы бродили целый день, и проголодались до того, что в глазах уже было темно.

К этому моменту мы обнаружили себя где-то между Мерджеллиной и Позиллипо, и пока прохожие объясняли, где найти ближайшую остановку автобуса, в плотном потоке машин показалось такси, и я замахала руками.

Такси остановилось прямо в середине проезжей части, создав пробку и шквал гудков, криков, звука тормозов, но мы уже героически перебрались через поток движения и рухнули на сиденье, и таксист рванул с места, показывая неприличные жесты гудящим и ругающимся собратьям.

– Поехали, поехали, по дороге объясните, куда вам надо!

И он отвез нас обратно в центр. К самой знаменитой старинной пиццерии, где на улице человек 30 ожидало своей очереди. В прочие еще более туристические заведения заходить не хотелось, и мы побрели на вокзал, еле передвигая ноги от голода и усталости.

– Смотри, – обреченно сказал муж, показывая на крохотную вывеску «Hostaria» в переулке.

Потом мы узнали, что это слово означает нечто вроде народного заведения и может быть как простой столовкой в нашем понимании, так и более приличным, но всегда семейным заведением для местных. Там нескончаемым потоком подавались выпеченные здесь же в дровяной печи разнообразные пиццы, лилось в графины простое домашнее вино. В пластиковых стаканчиках – о, ужас! – приносили вино, круговоротом шли ризотто и скаллоппини, паста и картофель аль форно, и вполне приличные люди, и семьи, и бизнесмены подходили к конторке у выхода, перечисляли все, что заказали и съели-выпили, и оплачивали это удовольствие.

И тут, над ризотто с белыми грибами и тающим сыром на пицце «Маргарита», я окончательно и бесповоротно прониклась Неаполем…

* * *

История пиццы «Маргарита» теперь известна всем.

Она начинается с того, как в 1889 году итальянский король Умберто I со своей супругой королевой Маргаритой Савойской, будучи в Неаполе в своей летней резиденции, решили отведать на обед чего-нибудь народного. Когда королева Маргарита попросила своего придворного повара приготовить пиццу, бедняга впал в недоумение: он специалист по изысканным деликатесам, а тут еда бедняка. Но делать было нечего, пришлось выполнять заказ. Чтобы не попасть в неловкое положение, повар обратился за помощью к местному пекарю Раффаеле Эспозито и его жене Розине Бранди. Совместными усилиями они приготовили 3 пиццы с разной начинкой: пицца с ветчиной, сыром и базиликом; пицца с чесноком, маслом и помидорами; а также пицца с моцареллой, базиликом и помидорами.

Внешний вид третьей пиццы напомнил королеве о цветах национального флага Италии. В ней удачным образом сочетались цвета: моцарелла – белый, базилик – зеленый и помидоры – красный. Именно эти цвета отображены на флаге, они символизируют дух и патриотизм простых итальянцев. Пицца, приготовленная Эспозито, удалась на славу! Вкус и внешний вид блюда настолько понравились, что королева собственноручно отправила благодарственное письмо с подписью и печатью неаполитанскому пекарю. В восторге Эспозито назвал пиццу «Маргаритой», в честь королевы Италии Маргариты Савойской, и вывесил королевское письмо в рамочке при входе в пекарню, сделав себе рекламу на всю Италию. А пицца «Маргарита» стала фирменным блюдом Эспозито и одним из любимых блюд посетителей пиццерии.

Если будете в Неаполе, то на одной из живописных улочек города ваше внимание обязательно привлечет вывеска «BRANDI». Это и есть та самая пиццерия Раффаеле Эспозито. Она сохранилась и существует и в наши дни, а название получила в честь жены Эспозито Розины Бранди, на стенке висит и письмо королевы в рамочке.

К письму добавили мемориальную доску, подтверждающую подлинность письма.

Итальянцы говорят, что «Маргарита» – самая честная пицца, ее нельзя испортить, и нельзя подложить вместо базовых продуктов что-то другое. Причем в простейших неаполитанских забегаловках она ничуть не хуже, чем в знаменитой «Бранди», но тут уж ничего не поделаешь – история! А в Риме в этой пицце будет орегано вместо базилика.

* * *

Конечно, мы приезжали в Неаполь еще несколько раз. Мы поднимались на фуникулере («фуникули-фуникула» – пел Поваротти) на холм Вомеро, гуляли по Замку Святого Эльмо и монастырю Чертоза-ди-Сан-Мартино и снимали виды сверху на монастырь, город и залив. Спускались уже на другом фуникулере, гуляли по улице Толедо и, конечно, забрели в тот самый страшный испанский квартал, которым пугают путеводители.

Мы упали от усталости на стулья в очаровательной остарии (hostaria) «Толедо», в переулочке, где смешались мусорные баки и облезлые стены, мишура и конфетти, лавочки и кафе, моторино и джипы, африканские иммигранты и бизнесмены. Здесь все всех знают, и чуть-чуть удивляются посторонним, и разрешают забредшему на огонек скрипачу в неизменной кепочке вывести пронзительное «О солее мииоооо», с достоинством кланяясь на звук мелочи, брошенной в стаканчик.