От жары, запаха крови, а также от уверенности в том, что худшее еще впереди, желудок Тесс судорожно сжался. Она не знала, сколько еще сможет выдержать, чтобы не опозориться. Она горестно вздохнула.

Зак обернулся к ней с озабоченным лицом.

– Черт, – тихо выругался он. – Я должен был знать, что это глупая затея. Тебе плохо, да?

Несмотря на жару, лоб Тесс покрылся холодным потом.

– Нет, – прерывающимся голосом ответила она.

– Неправда, – не поверил ей Зак. Он протянул ей свой носовой платок, ища глазами ближайший выход.

Но было слишком поздно.

Матадор поднял руку, в которой блеснул кинжал, и направился к раненому быку. Не в силах видеть такую жестокость, Тесс уткнулась в широкое плечо Зака. Когда раздался победный крик толпы, она задрожала всем телом и еще крепче прижалась к Заку, стыдясь своей слабости, нуждаясь в его защите. Несмотря на свое состояние, она чувствовала надежную руку Зака, обнимающую ее.

– Не смотри туда, – пробормотал он низким успокаивающим голосом. – Скоро все кончится.

Шквал аплодисментов возвестил о конце поединка. Толпа одобрительно загудела, когда мэр вручил матадору оба уха быка в награду за его храбрость и искусство.

Тесс боялась пошевелиться. Желчь жгла ей горло, и она чувствовала, что ее вот-вот стошнит.

Когда Тесс открыла глаза, мертвого быка уже убирали с арены. Бандерильи, глубоко засевшие в его толстой шкуре, раскачивались, как жуткие волшебные палочки. Изуродованное, покрытое засохшей кровью туловище совсем не походило на того здорового, крепкого быка, который совсем недавно выбежал на арену.

«Никогда больше», – клялась себе Тесс, одурманенная и разочарованная, когда тащилась вслед за Заком прочь от арены для боя быков.

«Никогда больше», – поклялся себе Зак, глядя на Тесс. Ее лицо было белым как бумага, красивые серые глаза смотрели без всякого выражения. Он ругал себя за то, что был таким дураком и взял ее с собой на бой быков. И о чем он только думал?

«У тебя нет ни капли здравого смысла, мой мальчик».

Зак слышал сейчас язвительные слова матери так же отчетливо, как десять лет назад, когда записался в армию конфедератов. Ей не удалось тогда переубедить его, и он последовал примеру отца и братьев. Ни слезы, ни мольбы, ни уговоры не смогли поколебать его решимости. Он считал, что должен проявить доблесть и геройство на полях сражений. Вместо этого он большую часть времени гнил в лагере для пленных, лишенный всего, что так ценил: доблести, чести и достоинства. «Нет, – мрачно подумал Зак, – у меня не было ни капли здравого смысла тогда, нет его и сейчас».

Тесс вытерла капли пота со лба.

– Бой быков совершенно не был похож на то, что я читала в романах. Я не думала, что это будет так ужасно, так несправедливо.

– Многие вещи несправедливы.

Зак вытащил из кармана монетку и, купив у продавца холодной воды в сосуде из маленькой высушенной тыквы, протянул ее Тесс.

Тесс жадно выпила воду и вернула бутылочку.

– У бедного быка не было ни малейшего шанса выжить. Он был обречен на смерть с того самого момента, как ступил на арену.

– Кое-кто сказал бы, что это судьба. Предопределение.

– Ты не всегда был таким холодным, таким бесчувственным. Я помню, с каким пылом ты рассказывал о своем доме и о своей семье. Помню, как горели у тебя глаза, когда ты защищал конфедератов. И хотя я была с тобой не согласна, я восхищалась твоей убежденностью.

Зак молча признал справедливость ее слов. Действительно, раньше он был совсем другим человеком. Заключение в лагере Элмайра, голод, холод и унижения лишили его прежнего пыла. Постоянная угроза смерти превратила в циника. «Нет, – мысленно признал Зак, – я уже никогда не буду прежним». Вслух же он сказал:

– Десять лет – долгий срок. За это время все люди меняются.

Взглянув на Тесс с высоты своего роста, Зак с удовлетворением заметил, что щеки ее опять порозовели. «А вот Тесс, – размышлял он, – очень мало отличается от той маленькой девочки, которую я когда-то знал – и которой доверял». И это не переставало удивлять его. Зная, что Тесс предала его, Зак ожидал увидеть на корриде жесткую, сильную женщину. А Тесс была расстроена смертью бессловесного животного до такой степени, что ее чуть не вырвало. Как же она, такая чувствительная, мягкосердечная, могла предать человека и отправить его в ад? Это было совершенно непонятно.

– Даже если я проживу еще сто лет, – вздохнула Тесс, возвращая Заку его носовой платок, – клянусь, никогда больше не пойду на бой быков.

Взяв Тесс за руку, Зак повел ее к площади.

– Аризона – слишком грубое место для девушки с фермы. Как только найдем покупателя, тебе сразу нужно будет подумать о возвращении на восток.

Остаток дня они провели прекрасно. Бродили по улицам возле площади, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть многочисленные товары, которые продавались повсюду. Товары были разложены на простынях, продавались с тележек, которые тянули ослы или сами продавцы. Тесс остановилась, чтобы полюбоваться платьем, похожим на те, которые носили многие мексиканки. Платье выглядело очаровательно и очень подходило для наступающего жаркого лета. Вышивка из желтых и синих цветов украшала подол пышной юбки и широкий волан, «со обрамлявший вырез на груди, короткие рукава имели форму фонариков. Однако, помня о своих скромных финансах, Тесс вернула его полной смуглой женщине. Обе были недовольны: торговка – потому что не продала платье, а Тесс – потому что вынуждена была отказаться от покупки.

Заходящее солнце уже раскрасило небо разными оттенками золота, когда Зак предложил Тесс поужинать. Он нашел два свободных места за одним из длинных столов, сооруженных специально для праздника, и отправился за едой.

Вскоре Зак вернулся с двумя большими тарелками, наполненными ломтиками говядины, жареного картофеля и неизвестными Тесс мексиканскими деликатесами. Он поставил тарелку перед Тесс и сел рядом.

– Это тамале – пирожки с мясом, энчилада – пирожки с острым перцем чили и тако – кукурузные лепешки с разной начинкой, – объяснял Зак.

Зак с удовольствием принялся за еду. Теперь, когда тошнота прошла, Тесс тоже почувствовала голод. Съев немного традиционного риса с бобами, она осторожно попробовала некоторые из мексиканских деликатесов.

– М-м, – одобрительно пробормотала она, откусив тамале. – Очень вкусно.

– Вам нравится наш праздник, Тесс?

Тесс подняла глаза и увидела Эбнера Смита, склонившегося над ней. Ее очень позабавило, что на тарелке, которую держал щуплый адвокат, громоздилось почти столько же еды, что и на тарелке высокого, крепкого Зака.

– Это место свободно? – спросил Эбнер Смит и, не дожидаясь ответа, уселся рядом с ней. – Уже ради одной только еды стоит ходить на праздник.