– Как скажешь, сладкая, – в тон мне ответил Стужев.

– До завтра? – Я начала подниматься.

– Уже за полночь, так что до сегодня, – не отрывая от меня предвкушающего взгляда, произнес он.

– До рассвета, – попрощалась я, надеясь, что пены на мне много, а трусики, кстати, не стринги – я успела переодеться дома.

– До рассвета, детка. Ты, кстати, в моей постели спишь, – провожая меня взглядом, добавил Князь.

Полотенце оказалось в спальне! Их там даже было несколько, сложенных стопочкой. Схватив первое, стремительно закуталась, затем повернулась к ванной – оттуда доносился веселый мотивчик, насвистываемый падлой белобрысой.

– Маргош, – прекратив насвистывать, крикнул Стужев, – забыл спросить: ураг тебя видел?

Я вернулась, встала в дверном проеме и, прислонившись спиной, нагло ответила:

– Ага.

Стужев напрягся и переспросил:

– Уверена?

– Абсолютно. – Я даже кивнула. – Видишь ли, у нас было совместное действо по спасению ураговой жизни. Миссия завершилась успешно.

На лице Князя не осталось ни ухмылочки, ни даже тени веселья. Напряженный как струна, побледневший и злой, он хрипло приказал:

– Повтори.

– Повторяю, – тоном автоответчика, – на урага готовилось покушение. Я смогла его предупредить, ураг остался жив. Жду оваций.

Оваций не было, был нервный вопрос:

– Ильева, ты шутишь?

– Нет, Санек. – Я нагло улыбнулась. – мы сегодня без шуток. Ты без шуток намекал на интим, я без шуток рассказываю о случившемся, у нас с тобой все по-взрослому!

Стужевская щека дернулась, взгляд стал нехорошим, желваки ходуном заходили.

А потом Князь гаркнул:

– Генри!

Скелет возник на пороге ванной в тот же миг.

– Ужин, – последовал краткий приказ.

Дворецкий исчез, Князь прыжком преодолел бортик джакузи, стремительно прошел мимо меня… и оно само сорвалось:

– А ты еще и эксгибиционист, – задумчиво произнесла я.

Медленно развернувшись, Стужев язвительно поправил:

– Нудист, Маргош.

– Нудный эксгибиционист, – исправилась я, с самой очаровательной улыбкой глядя на Князя.

Тот взял полотенце и, не отрывая взгляда от меня, медленно вытерся. Затем влажное полотенце было отброшено на пол, и, взяв другое, Стужев наконец прикрыл наготу. После весело подмигнул мне и поинтересовался:

– Как тебе идея поужинать обнаженной?

– Не впечатляет, – совершенно спокойно ответила я.

– А зря-а-а, – протянул Князь.

Я подумала-подумала и честно сказала:

– Сань, – от моего обращения скривился сразу, но перебивать не стал, – вот представь себе секретаршу нашего ректора, как она тебе?

Высокая сухопарая блондинка шестидесяти лет была одиозной фигурой нашего универа – очки в роговой оправе, незабвенный аромат «Красная Москва», одежда в стиле «пантера» перестройки и визгливый голос к ней прилагались.

– Ну, – еще не понимая, о чем я, произнес Стужев.

– Просто представь себе ее голой и скажи – аппетит остался?

Криво усмехнувшись, Князь кивнул и проявил догадливость:

– В общем, ты не ужинаешь?

– Бинго! – торжественно воскликнула я.

Усмехнулся снова, покачал головой и неожиданно спокойно произнес:

– Ясно, ложись спать, Маргош, в шкафу можешь выбрать одну из моих маек, а я пошел, я голоден.

И он развернулся, чтобы уйти, но оставался один момент.

– Стужев! – Он обернулся на пороге, и я сообщила: – Как бы я в своей постели предпочитаю спать!

Устало покачав головой, Алекс таким же уставшим голосом произнес:

– Маргош, четыре утра. Если так хочешь – сваливай домой, Генри такси вызовет, просто лично я подумал, что ты не захочешь в такое время перед матерью оправдываться, но если ты настаиваешь…

И он ушел.

Я собрала свои вещи, оделась, волосы подсушила оставшимися двумя полотенцами, нашла рюкзак, достала телефон и уже набирала номер Кати, когда сзади раздалось:

– Марго, ложись спать, клянусь не приставать к тебе ни в остаток ночи, ни на рассвете, ни даже ранним утром.

– Чем клянешься? – не оборачиваясь, но сбрасывая вызов, поинтересовалась я.

– Чем-то несущественным, – нагло ответил Стужев, – что не жалко. Спать ложись, я в другой комнате лягу.

Я развернулась, уткнулась носом в темно-синий банный халат Князя и внесла предложение:

– Давай в другой комнате лягу я.

Синие глаза Стужева смотрели с насмешкой, ироничная улыбка играла на губах, когда он ответил:

– Спать, чудовище рыжее.

После чего отобрал у меня рюкзак, телефон и ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

* * *

Начинаю понимать выражение «Что б я так жил!». Во-первых, кровать у Стужева оказалась невероятная, хочу такую же, во-вторых, стоило проснуться, как шторы сами отдернулись, Генри принес кофе, а плазма, включившись после голосовой команды дворецкого, начала день с позитивной подборки про обаятельных котят.

– Генри, а Саня уже проснулся? – устроившись с кофе, поинтересовалась я.

Скелет, которому солнечный свет оказался не помехой, сдержанно ответил:

– Хозяин покинул дом на рассвете, но прибудет вовремя, чтобы отвезти вас в академию.

– Универ, – автоматически поправила я, теряя всяческий аппетит к кофе.

– В ваше учебное заведение, – пошел на компромисс скелет во фраке.

Переставив кофе на тумбочку, я встала, в очередной раз подумала, что синяя стужевская майка мне очень к лицу, и спросила у дворецкого:

– А мои вещи?

Скелет молча указал на край кровати, где сиротливо обретался мой рюкзак вместе с телефоном.

* * *

Из княжеских палат я смылась, несмотря на все просьбы Генри дождаться Стужева. Дожидаться не было никакого настроения. Время на часах сообщало, что сейчас восемь утра, движение на улице вещало о начале рабочего дня, а такси приехало сразу, как я прочла на воротах стужевский адрес и назвала его оператору.

А дома меня ждала неприятная неожиданность!

Стоило открыть дверь, как услышала надрывное:

– Рита!

Мама выбежала в прихожую и теперь возмущенно смотрела на меня полными слез глазами. Следом за ней появился отец, поседевший, чуть ссутулившийся и, судя по всему, не спавший всю ночь.

– П-п-привет, – пробормотала я, снимая кроссы, – а вы чего не на работе?