К середине XVIII столетия практически все ведущие европейские государства находились в состоянии формального мира с варварийскими государствами. Только Испания, Королевство обеих Сицилий, Венеция и Мальтийский орден продолжали борьбу с пиратами.

В период крупных европейских конфликтов, таких как Семилетняя война 1756–1763 годов, североафриканские пираты вновь активизировали деятельность, используя противоречия Англии и Франции. Это приводило к определённой напряжённости в международных отношениях, но в то же время не нарушало сложившийся в XVIII веке порядок торговых отношений.

Окончание Семилетней войны привело к очередному всплеску дипломатической активности европейских государств. Венеция, переживавшая очередной подъём своей торговли и нуждавшаяся в её защите, в 1764–1765 годах заключила мирные соглашения с североафриканскими государствами.

Кроме того, в этот период времени усиливается экономическая интеграция североафриканских и европейских государств. Усиливается спрос на африканскую пшеницу в южной Франции и торговля с Левантом В подобных условиях продолжение морского разбоя оказалось невыгодным с экономической точки зрения. Товарообмен впервые стал приносить больший доход, чем разбой.

Существенным фактором, сократившим количество пиратских нападений, стал отказ от использования галер и других гребных судов в начале XVIII века. Это сократило потребность в рабах, а, следовательно, и необходимость их захвата.

Снижение потребности в рабах, мирные договоры с европейскими державами, внутренние неурядицы и многие другие факторы способствовали упадку морского разбоя. Это напрямую отразилось на состоянии флота Алжира, Туниса и других государств. Военный флот Алжира в 1676 году состоял из двух 50-пушечных кораблей, пяти 40-пушечных, одного 38-пушечного, двух 36-пушечных, трёх 34-пушечных, трёх 30-пушечных, одного 24-пушечного и большого числа мелких судов, имевших от 10 до 20 орудий Всего алжирский флот состоял из 17 крупных боевых кораблей, имевших 626 орудий. К тому периоду времени очень немногие европейские флоты могли выставить аналогичные военные силы.

Шестьдесят лет спустя, в 1737 году, самые мощные корабли Алжира имели один 16, другой 18 пушек. Имелись лишь три пинка, несших от восьми до десяти орудий, и две шебеки — одна с шестью, другая с четырьмя орудиями. Кроме того, было девять маленьких галеотов, имевших от одного до шести орудий. В общей сложности алжирский флот состоял из 17 судов, имевших всего сто орудий.

Существенные изменения в силе алжирского флота, произошедшие всего за 70 лет, говорят о его полной деградации. Если в XVII столетии он состоял преимущественно из больших парусных кораблей, которые вполне могли противостоять любому аналогичному европейскому кораблю, то в начале XVIII века происходит возврат к использованию небольших парусно-гребных кораблей, пинков, шебек и галиотов. Эти корабли были приспособлены преимущественно для действий в прибрежной полосе и были мало приспособлены к суровым условиям Атлантического океана, что, конечно, сужало сферу деятельности алжирских пиратов.

Захваты кораблей, сделанные североафриканскими пиратами в период Семилетней войны 1756–1763 годов, позволили существенно усилить пиратский флот до 27 судов с 268 орудиями. Вновь увеличивается количество парусных многопушечных кораблей, способных выходить на океанские просторы. Например, две крупные алжирские шебеки этого времени были вооружены 26 орудиями, что делало их опасными противниками.

Только силовые операции европейских государств и заключённые мирные соглашения вновь к концу XVIII века сократили боевые возможности алжирского флота. В 1790 году Алжир имел на вооружении только четыре судна, имевших в общей сложности 36 орудий: корабль с 26 орудиями, 4-пушечную шебеку и два галиота.

Что касается военных флотов Туниса и Триполи, то о них имеется только самое общее представление. Например, в 1754 году Триполи снарядил флот, состоявший всего из четырёх галиотов, но в 1761 году он уже мог выставить 17 боевых кораблей — 5 шебек и 12 галиотов. В 1785 году триполитанский флот состоял из пяти кораблей: 18-пушечной шебеки и четырех галиотов.

Тунис в 1764 году вооружил 15 боевых кораблей, имевших в совокупности 80 орудий: четыре пинка (два с четырьмя орудиями, один с шестью и один с четырнадцатью), полаку с 14 орудиями, барк с 20 орудиями и девять галиотов.

Схожая ситуация наблюдалась в Марокко. После 1668 года султан единолично контролировал деятельность разбойников в своей стране. Восемь из девяти пиратских кораблей были снаряжены именно на его средства. Из-за отсутствия квалифицированных моряков и средств на снаряжение крупных военных судов марокканский флот пришёл в полный упадок в начале XVIII века.

Ключевой порт на марокканском побережье — Сеуту — с XV века поочерёдно контролировали сначала португальцы, а затем испанцы. Единственным достойным убежищем для морских разбойников оказался город Сале. Однако природные условия этой гавани не позволяли держать здесь крупные морские силы, поэтому марокканские разбойники были немногочисленны. Лишь с начала XVIII века они стали всерьёз угрожать морскому судоходству. Но в 1773 году единственный тосканский фрегат, посланный для укрощения марокканцев, утопил сразу три из пяти разбойничьих кораблей, без каких либо потерь со своей стороны. В 1788 году весь флот Марокко состоял из шести или восьми небольших фрегатов и восемнадцати галер. Пока пираты Сале платили марокканскому султану десятину, их деятельность не очень беспокоила правительство, однако когда они стали мешать развитию торговли, султан лично изгнал всех разбойников из своих владений.

Анализ военно-морских сил североафриканских государств наглядно показывает, что они не представляли серьёзной угрозы для европейского судоходства в XVIII веке, за исключением небольшого периода всплеска военной активности периода Семилетней войны.

В середине XVIII века Испания по-прежнему находилась в состоянии войны с североафриканскими государствами. Однако из-за участия в европейских военных конфликтах она не могла выделять достаточно военно-морских сил для противодействия пиратам. Лишь изредка происходили столкновения между испанскими и алжирскими кораблями. Одним из таких сражений стал бой у мыса Сент-Винсент, произошедший 28 ноября 1751 года.

После подписания мирного соглашения в Экс-ле-Шапель маркиз Эстенада приказал собрать две эскадры с целью борьбы с мусульманскими пиратами. Вскоре они вышли в море и начали патрулирование. Но испанцы встречали лишь небольшие суда арабских купцов.

Только 28 ноября 1751 года в 52 лигах от мыса Сент-Винсент 60-пушечные линейные корабли «Драгон» и «Америка» под командованием капитана Педро Фитц-Джеймса Стюарта встретили два алжирских судна под командованием Араез Мухамеда. Это был 60-пушечный линейный корабль «Данциг», флагман алжирского флота, и 54-пушечный «Кастель Нуэво». Подозревая алжирцев в пиратских нападениях, Стюарт приказал им приготовиться к осмотру.

Около пяти часов дня испанцы сблизились с алжирскими кораблями, однако, когда испанцы приготовились направить досмотровую группу, алжирцы открыли огонь. «Драгон» совершил манёвр, уклоняясь от бортового залпа врага. Заминкой испанцев воспользовался «Кастель Нуэво», который вышел из боя и сбежал. Оба испанских судна бросились в погоню за «Данцигом». Алжирский флагман попытался уйти от погони, однако в ходе перестрелки получил слишком большие повреждения такелажа и парусов и не смог развить необходимую скорость. Перестрелка между «Драгоном» и «Данцигом» продолжалась до наступления темноты, когда обе стороны приняли решение не продолжать бой. Оба судна продолжали держать друг друга в поле видимости, и с наступлением рассвета бой продолжился. Выучка испанских моряков была лучше, чем у алжирцев, и вскоре это начало сказываться на результатах боя. Выстрелы испанских канониров были более прицельными и наносили значительно больший ущерб. Испанская картечь буквально косила алжирский экипаж, книпели разорвали такелаж и паруса, ядра пробили корпус в нескольких местах. Понимая безвыходность ситуации, алжирцы в конечном итоге были вынуждены спустить флаг.