Лето 1881 года Тургенев провел целиком в Спасском-Лутовинове. Свидетелем его последних дней на родине был поэт Я. П. Полонский, живший с семьей по приглашению хозяина в усадьбе. Он оставил подробные воспоминания и сделал ряд этюдов. Вот отрывок из мемуарного очерка Полонского:

«В хорошие, ясные дни, утром, я уходил куда-нибудь с палитрой и мольбертом, а Тургенев и семья моя блуждали по саду. Иногда и вечером после обеда Тургенев не отставал от нас. Сад наводил его на множество воспоминаний. То припоминал о какой-то театральной сцене, еще при жизни отца его сколоченной под деревьями, где в дни его детства разыгрывались разные пьесы, несомненно на французском языке, и где собирались гости; смутно помнил он, как горели плошки, как мелькали разноцветные фонарики и как звучала доморощенная музыка. То указывал мне на то место, по которому крался он на свое первое свиданье, в темную-претемную ночь, и подробно, мастерски рассказывал, как он перелезал через канавы, как падал в крапиву, как дрожал как в лихорадке и по меже — «вон по той меже» — пробирался в темную, пустую хату. И это было недалеко от той плотины, где дворовые и мужики, после смерти старика Лутовинова, не раз видели, как прогуливается и охает по ночам тень его»[128].

В Спасском-Лутовинове этим летом было много гостей: Д. В. Григорович, знаменитая актриса М. Г. Савина, композитор С. И. Танеев. Григорович с восторгом вспоминал старые дни, посещение друга в «деревенском уединении», постановку «Школы гостеприимства». С Савиной у Тургенева уже несколько лет протекал своеобразный «роман в письмах». Но главным событием был приезд Л. Н. Толстого. Взаимоотношения двух великих писателей с самого начала были сложными; дело даже доходило до полного разрыва. Но оба много пережили и на многое стали смотреть по-другому. Толстой первым сделал шаг к примирению. Полонский вспоминает: «Лета не только наружно, но и нравственно значительно изменили графа. Я никогда в молодые годы, не видал его таким мягким, внимательным и добрым и, что всего непостижнее, уступчивым. Все время, пока он был в Спасском, я не слыхал ни разу, чтоб он спорил. Если он с кем-нибудь и не соглашался — он молчал, как бы из снисхожденья. Так опроститься, как граф, можно не иначе, как много переживши, много передумавши. Я видел его как бы перерожденным, проникнутым иною верою, иною любовью»[129].

21 августа Тургенев покинул Спасское-Лутовиново; похоже, он знал, что больше никогда не увидит родительского гнезда.

Следующим летом Полонские жили в Спасском-Лутовинове уже одни. Домашним учителем в семье был Евгений Гаршин, брат молодого, но уже знаменитого писателя Всеволода Гаршина. Сам Всеволод Гаршин тоже вскоре приехал, прожил до осени и написал здесь большой рассказ «Из воспоминаний рядового Иванова».

Тургенев умер 3 сентября 1883 года в Буживале под Парижем. Его наследники не особенно интересовались Спасским-Лутовиновом. Усадьба окончательно опустела. Главный дом не пережил первой русской революции. Он сгорел в 1906 году. К счастью, мемориальные вещи были своевременно вывезены в Орел. Только через семьдесят лет (в 1976 году) главный дом был восстановлен. Ныне его обстановка воспроизводит ту, какая была во время последнего лета Тургенева на родине в 1881 году.

Алексей Степанович Хомяков был энциклопедически образованным человеком. Современники знали его прежде всего как страстного, непобедимого в спорах «бретера диалектики» (слова А. И. Герцена) и поэта. Только потомки оценили его в ипостаси глубокого мыслителя, оказавшего огромное влияние на духовный мир русского человека.

Все биографы Хомякова не прошли мимо того факта, что он, как никто другой из выдающихся представителей отечественной культуры, был «исконно русским человеком». Его генеалогия прослеживается до начала XIV века (время Василия III), но на протяжении поколений никто из Хомяковых не вступал в кровную связь — не женился и не выходил замуж — с иностранцами. Это показательно и, конечно, оказало свое влияние на формирование воззрений будущего «апостола славянофильства». Но сам он не придавал никакого значения чистоте своей крови, постоянно подчеркивая «интернационализм» славянина. При этом Хомяков, подобно Пушкину, гордился тем, что его предки оставили свой след (пусть и не особенно заметный) в истории родины.

Впервые Хомяковы упоминаются в 1514 году, когда двое из них — Борис и Алексей — участвовали в походе на Смоленск в качестве великокняжеских ловчих. Ловитва — охота — стала наследственным занятием мужской половины семьи. Наиболее высокого положения достиг Петр Семенов сын Хомяков, ставший старшим сокольничим при дворе Алексея Михайловича. Царь неоднократно писал к нему, и эти письма, как ценнейшая реликвия, бережно сберегались потомками царского любимца. Сам страстный охотник, А. С. Хомяков считал эту сторону своей натуры пришедшей от предков; вообще охота имела для него обаяние семейного предания.

Вотчиной Хомяковых было село Богучарово Тульской губернии. Оно было пожаловано «Демиду Олександру сыну Хомякову» (такова запись в отказной книге 1644 года) царем Михаилом Федоровичем. Богучарово находится в 18 километрах севернее Тулы на правом берегу реки Нюховки. Известно, что уже в 1763 году здесь существовали господский дом и каменная церковь во имя Сретения Господня.

Еще одно семейное предание, которым Хомяков чрезвычайно дорожил, связано с его пращуром Кирилой Ивановичем. Он был бездетным и долго не мог надумать, кому оставить Богучарово. Наконец выбор наследника он решил предоставить крестьянскому «миру». Таким образом, крепостным было дано право самим найти себе помещика. Единственным условием стало то, что он должен быть обязательно из числа ближайших родственников старого барина. Вопрос был сложным; сельчане долго размышляли и сравнивали качества различных претендентов, и в конце концов «мир» остановился на гвардии сержанте Федоре Степановиче Хомякове, человеке небогатом, но известном неподкупной честностью. Неожиданно став богачом, он вышел в отставку, поселился в Богучарове и быстро привел усадьбу и село в цветущее состояние. «Мир» не ошибся.

Таков был прадед Хомякова. Его сын, однако, не унаследовал положительных качеств отца. Он был безалаберным, шумным, хлебосольным, словом, «без царя в голове». Причудливой была и его доброта, ибо он наводнил богучаровскую усадьбу дворней — ни к чему не годной, обленившейся и лишь проедавшей и пропивавшей богатство барина. Однако ему удалось приумножить свое состояние выгодной женитьбой на Настасье Ивановне Грибоедовой (двоюродной тетке автора «Горя от ума»). За женой он получил большую усадьбу Липицы в Смоленской губернии (неподалеку от Хмелиты). Стержнем его жизни была семейная охотничья страсть. Каждую осень он — в сопровождении большой крепостной свиты с табуном лошадей и сворой собак — отправлялся в отъезжее поле, где проводил более месяца. Эпопея начиналась в Богучарове и завершалась за сотни верст в Липицах.