Для лидера Солнцевских Вовы Медведя – это была не первая стрелка и даже не десятая – он немало тем на пальцах развел и имел в этом опыт. Он был готов к разным предъявам со стороны чеченцев, но Шамиль что-то повел базар совсем в каком-то гнилом ракурсе. Кто его надоумил такое предъявлять. Да если такую предъяву на сходку вынести, что мол, Лебедь подписал и теперь червовые за это в ответе – да все воры такого шпанюка на смех поднимут. ещё бы на начальника ментовки сослался. Или судью…

…

– Слышишь, Шамиль, ты чо меня кружишь? – грубо перебил говорящего Медведь – если это твоя предъява, то не вопрос. Давай, ее на сходняк вынесем, пусть авторитетные люди разведут нас по понятиям.

– Мне твой сходняк…

Дальше Шамиль сказал такое, отчего у Медведя уши завяли. Он только и смог сказать.

– А за базар отвечаешь?

Это ещё невиданное дело было – чтобы кто-то опомоил не какого-то конкретного вора, а весь сходняк как институт. Телефон лежал на капоте на громкой связи – это не один он слышал. Он что там – под вещёствами?

– Чехи подходят! – истерически крикнул кто-то – много!

И тут Медведь понял – в чем тут дело. Шамиль просто тянул время – и ради этого гнал порожняк.

– Мочи! – истерически крикнул Медведь.

Загрохотали автоматы…

Первый огненный шквал – унес жизни примерно по шестьдесят – семьдесят человек с каждой стороны – что при такой плотности огня было даже мало. Остальная братва – наученная горьким опытом, упала за машины. Со стороны русских – открыли огонь несколько пулеметов разных моделей и снайперские винтовки ОСВ-96, которых было две штуки.

Медведь едва упал за свой Гелендваген – и на него свалился его телохранитель, мертвый. Сам Медведь служил в армии, и по плотности огня понял, что дело худо. Их как минимум вдвое больше, чем наших…

Подполз Утка, глаза у него были безумные, на лице кровь.

– Когти рвать! Когти рвать! – заблажил он.

Медведь заткнул его ударом в лицо.

– Аллах Акбар! – громыхнуло через мегафон.

Медведь вдруг вспомнил слова воинской присяги – единственно, что пришло в голову. Сунул руку за отворот куртки телохранителя и извлек Микро-Узи.

– А…с…и поганые!! – Медведь прицелился с колена и открыл огонь – на!!!

Чеченцы наступали – но Медведь вдруг понял, что что-то не то.

На его глазах – бегущий в их сторону и стреляющий из автомата чеченец – вдруг выронил его, и закрутился на одном месте. Потом второй… третий… вот у одного автомат как будто взорвался в руках – и он упал.[74]

– Ура!!! – вдруг заорал кто-то.

Медведь – сунулся в свой Гелкедваген – и достал АКМ. Рука – привычно накинула ремень, передернула затвор, перещёлкнула предохранитель.

– За мной, б…! – заорал он – за Родину!

И те, кто уцелел – бросились на чеченцев, поливая их огнем.

Головной Урал с черными, военными номерами и надписью «люди» на кузове – тормознул на обочине. Лязгнул задний борт, горохом посыпались с кузова рослые как на подбор бойцы ОМСДОНа[75] в краповых беретах.

– Рассыпаться цепью! Дистанция пять метров! Приготовиться к прочесыванию! – командовал рослый капитан в форме старого образца.

А порохом то пахнет. Отсюда даже…

– За мной, шагом! Оружие на – изготовку!

Дзержинцы – пошли шагом от машин в поле…

– Движение! – крикнул кто-то.

– Не стрелять! – мгновенно отреагировал капитан.

Вместо пистолета у него был Кипарис, удобное оружие, которое может стрелять очередью и с одной руки[76]. Капитан побежал вперед, по паханному полю, приближаясь к ползущему навстречу человеку.

– Замри!

Подавать команду «лежать!» было глупо, потому что человек и так лежал. Точнее, он полз, полз непонятно куда, невпопад отталкиваясь конечностями, и был похож на раздавленного червяка…

Что-то остановило капитана от того, чтобы стрелять и он решил задерживать ползущего. Ползущий – без сопротивления дал надеть на себя наручники, капитан перевернул его и отшатнулся. Это был пацан совсем, и он был тяжело ранен – вся правая часть лица представляла собой месиво из крови и земли…

– Санитара!

Пацан говорил что-то на гортанном, давно знакомом капитану языке – а когда подбежал фельдшер, он кашляюще, отплевываясь кровью, расхохотался…

– Тащи его к машине.

Капитан с трудом вернулся к строю.

– Двое, к носилкам. Остальным – продолжать движение.

…

– И повнимательнее…

То, что увидел капитан дальше, в поле, в карьере и в окрестностях – ни он, ни его солдаты не смогли забыть уже никогда. Трупы… трупы и тяжело раненые, они лежали вповалку, на земле, в карьере, у горелых, пробитых пулями машин. Большей частью – это были молодые пацаны, одетые как на подбор – дешевые китайские спортивки, резиновые сапоги, шапочка. У многих одно и то же – тяжелое ранение правой части головы. Многих добивали…

Несколько десятков человек с огнестрельными ранениями нашли в тот день по московским и подмосковным больницам. Отвечать на вопросы они отказывались. Но судя по сдержанной гордости – победа в тот день осталась за ними.

Понять, что произошло, капитан не успел – уже через несколько дней его и его ребят – транспортный борт унес на юг. Ил-76 до Ростова, и дальше, машинами – до административной границы. Так, нейтральным термином «административная граница» – обозначалась никем не признанная линия разграничения между Россией и Ичкерией.

Между миром и войной…

Капитан РУБОП Юрий Воробьев. Продолжение

– В чем дело, кто вы?

– Это не твое дело, полкан. Твое дело, как тебе дочу из плена достать. А то знаешь… она самый сок, в Турции ее знаешь, за сколько купят?