Она могла бы отправиться куда хочет, делать что хочет, если бы у нее была хотя бы половина состояния Сильвестра (самое малое, на что она имеет право), она была бы свободна покинуть Холл, чтобы прошлое не преследовало ее по пятам. Имея достаточно денег, она могла бы поселиться в Ирландии или еще где-нибудь и жить в роскоши, выйти замуж за любимого человека и нарожать полдюжины рыжих малышей…

Но нет, Джилли не может этого сделать, она не свободна. Она замужем: связана с человеком, которому может отдаваться лишь в темноте и никогда — при дневном свете. С человеком, которого готова терпеть, но не может любить. Черт побери Сильвестра! «Я ненавижу их всех, — признался себе Кевин, — потому что они обрекли мою любовь к Джилли на бесславный конец. Какое-то время, — продолжал он размышлять, — мне казалось, что она проявляет ко мне интерес — неподдельный интерес, — но вмешалось слишком много обстоятельств: шпион, контрабандисты, сокровище и его полуночный искатель, не говоря об О’Кифи». Мысли Кевина обратились к главной причине его несчастья — Рори О’Кифи. Кевин успел заметить внимание, которое Джилли проявляла к этому человеку — он просто обязан был это заметить, — но никогда до этого вечера не проявлялось оно так очевидно, так вопиюще.

Чем отчаяннее Джилли флиртовала с Рори (пуская в ход весь арсенал детских улыбок, хихикая и беззастенчиво строя глазки), тем яростнее Кевин отвечал ей, кокетничая с Гленис (искусно осыпая ее комплиментами, бросая на нее многозначительные взгляды и пару раз даже игриво подмигнув).

Остальные четверо, находившиеся в комнате, завороженно следили за обеими парами, как следят зрители за воланом, летающим над сеткой от одной ракетки к другой во время матча по бадминтону. Зрелище занимало их не меньше, чем какая-нибудь премьера в Ковент-Гарден.

Бо попытался было вмешаться, желая разрядить атмосферу, и попросил Джилли спеть «Веселый месяц май»; когда все подпевали припев, он «аккомпанировал», от души горланя «фа-ла-ла-ла-ла-ла!».

Это была похвальная попытка, но, когда Аманда попросила спеть что-нибудь тихое и печальное, Бо пожалел, что не предложил сыграть в карты, потому что Джилли запела одну из самых печальных песен Кэмпиона:

Она пела, не отводя глаз от лица Рори, сидящего рядом с нею на софе. Затем она медленно обернулась к Кевину и обратила второй и третий куплеты к нему:

Первый куплет она спела с нежностью и мольбой, а когда перешла ко второму и третьему — весьма двусмысленным, надо сказать, — ее голос окреп и усилился, словно она пыталась о чем-то сказать мужу между строк.

Он встретил ее послание с выражением ярости на лице. Джилли дала ему понять, что его любовь ее не радует, что она и он мертвецки продрогнут, прежде чем снова встретятся в одной постели.

Что ж, чаша его терпения переполнена. Так решил Кевин Ролингс. Сейчас он встанет, подойдет к Джилли, возьмет ее за шкирку и отведет в спальню, а там либо задушит, либо уложит в постель.

Он уже начал подниматься на ноги, и одновременно с ним Джаред, дабы попытаться остановить друга, если понадобится, силой, но в это время стеклянная дверь распахнулась с такой силой, что створки ударились о стену, и в комнату, спотыкаясь, вошел человек.

— В меня… стреляли! — только и успел проговорить управляющий имением Уолтер Грей между прерывистыми вздохами, прежде чем упал на пол.

Кевин и Джилли первыми подскочили к нему. Кевин перевернул его на спину, а Джилли обняла за плечи, почерневшие от засохшей крови. Анна кинулась к колокольчику и принялась звонить в него, дергая полусгнивший шнурок.

Аманда побежала по коридору, громко взывая к Райсу и крича, чтобы он привел двоих лакеев.

Бо и Джаред выбежали в сад в надежде увидеть что-нибудь, но мало что увидели.

Гленис и Рори не двинулись с места.

Через несколько минут Уолтер Грей был уложен на софу, причем Джилли осторожно освободила его левую руку из рукава кожаной куртки и столь же осторожно разорвала домотканую рубаху.

— Райс! — рявкнул Кевин. — Пошли Вилли за доктором.

— Зачем? — горячо возразила Джилли. — Райс, пошли за миссис Уайтбред. Скажи ей, что Уолтер ранен. Пусть принесет все необходимое и ждет нас в голубой спальне. Первое, что надо сделать, — это извлечь пулю, пока бедняга без сознания.

Так как Райс не двигался, не зная, чей приказ исполнять, Аманда подошла к нему и слегка подтолкнула:

— Давай, дружище. Позови миссис Уайтбред.

Очевидно, леди Сторм не сомневалась в том, что Джилли способна справиться с ситуацией, и, в конце концов, подумал Райс, эта леди видела, как юная хозяйка принимала роды. Райс поклонился и быстро вышел.

Мужчины ждали внизу, а Вилли, которого позвала миссис Уайтбред, помогал женщинам. Анна, сославшись на усталость, удалилась в свою спальню.

О’Кифи удалились через несколько минут после происшествия. Жалобы Гленис на то, что при виде крови она падает в обморок, не вызвали ничего, кроме отвращения, у мужчины, который только что нежно гладил ее руку. Рори же, всегда проявлявший любопытство ко всему, что происходило в Холле, на сей раз проявил лишь огромное желание поскорее уйти.

— Кто мог подстрелить Грея? — спрашивал друзей Кевин. — Он совершенно безобидное существо. Знаете ли вы, что он настолько ненавидит насилие, что убрал все капканы из моих лесов и разрешил лесникам отстреливать только кроликов и прочую мелочь, в то время как в лесах полно дичи.

— Был у него дома, — сообщил Бо. — Полно тварей.

— Я видел, как он объезжал поместье в тележке, запряженной пони, — сказал Джаред. — Несколько необычно для управляющего. Верхом ездить намного удобнее.

Кевин усмехнулся и объяснил, что Грей — очень плохой всадник. Джилли уговорила Кевина купить ему тележку, а то у бедняги постоянно болели ягодицы.

— Было очень приятно увидеть, как он впервые сел, войдя в мою контору. А то мне уже стало казаться, что у него колени не гнутся.

В это время вошла Аманда и внесла лоскут белой ткани, в который был завернут металлический шарик, только что извлеченный Джилли из плеча Грея.

— Браконьеры не стреляют такими пулями, — сказал Кевин. — Это пуля для большого пистолета. Грей смог что-нибудь рассказать?