– И что было потом, Клэр?

– Кажется, Элисон схватила телефон и набрала 911. Она кричала что-то вроде: «Нам нужны «Скорая помощь» и полиция! Бетси Боннер Пауэлл мертва! Похоже, ее убили!».

– Что вы делали, пока ждали их?

– Кажется, прошло не больше трех минут до приезда «Скорой помощи» и полиции. Потом начался хаос. Нас буквально выгнали из маминой комнаты. Я помню, начальник полиции приказал нам вернуться в свои спальни и переодеться в обычную одежду. Ему хватило духу сказать, что он видит, во что мы одеты, и чтобы мы не пытались подменить одежду, в которой спали. Позже мы осознали, что эта одежда нужна была как потенциальная улика, для проверки следов ДНК.

– Итак, вы переоделись в джинсы и футболки, похожие на те, в которых фотографировались сегодня утром?

– Да. После того, как мы переоделись, нас сопроводили вниз, в комнату для отдыха, и сказали ждать, пока полиция нас не допросит. Нам даже не позволили выйти на кухню, чтобы сделать по чашке кофе.

– Вы все еще злитесь на это, не так ли, Клэр?

– Да, злюсь, – ответила она дрожащим от гнева голосом. – Сами подумайте. Нам всем едва исполнилось по двадцати одному году. Оглядываясь назад, я понимаю, что хотя формально мы все были взрослыми и только что закончили колледж, на самом деле мы были всего лишь испуганными детьми. Допросы, которым нас подвергали весь тот день и потом в течение нескольких недель, были жалкой пародией на правосудие. Нас вызывали в полицейский участок снова и снова. Именно поэтому пресса начала отзываться о нас как о подозреваемых.

– Как вы думаете, Клэр, кто убил вашу маму?

– На вечеринке было три сотни человек. Некоторых из них мы не смогли узнать на фотографиях и видеозаписях, снятых в тот вечер. Люди входили в дом, чтобы воспользоваться санузлами, и выходили обратно. Джейн протянула шнур, перегораживая вход на лестницу, но проникнуть наверх мог кто угодно. В тот вечер моя мать надела изумруды. Любой мог вычислить, где находится ее спальня, мог спрятаться в одном из гостевых туалетов. Думаю, кто-то ждал, пока ему не показалось, что она крепко спит, а потом взял изумруды с ее прикроватного столика. Возможно, она заворочалась во сне, и вор запаниковал и попытался положить их обратно. Одна изумрудная сережка была найдена на полу. Я думаю, мама проснулась, и тот, кто был в ее комнате, решил единственным доступным ему способом помешать ей позвать на помощь.

– И вы полагаете, что этот человек и есть убийца вашей матери.

– Да. Как вы помните, мы оставили дверь во внутренний двор незапертой. Мы все четыре курили, а мой отчим не выносил сигаретного дыма в доме.

– Именно поэтому вам не нравится то, как смерть вашей матери была освещена в прессе?

– Именно поэтому я говорю вам, что никто из нас – ни Роб, ни Джейн, ни Нина, ни Регина, ни Элисон – не имеет отношения к смерти моей матери. И конечно, я тоже. – Голос Клэр стал резким. – И я тоже!

– Спасибо вам, Клэр, за то, что поделились с нами воспоминаниями о том ужасном дне, когда вы потеряли горячо любимую мать.

Алекс протянул руку через стол, чтобы обменяться с Клэр рукопожатием.

Ее ладонь была мокрой от пота.

Утром во вторник Джордж Кёртис, по своему обыкновению, проснулся в половине седьмого и осторожно коснулся губами лба спящей Изабель, стараясь не разбудить ее. Он ощущал отчаянную необходимость в подобных мимолетных прикосновениях к жене. Часто он, просыпаясь по ночам, обнимал ее одной рукой. А потом приходило воспоминание, неразрывно связанное с чувством вины: Бетси тоже всегда носила атласные ночные сорочки. А за этим воспоминанием приходила мысль: «Изабель, я едва не потерял тебя. Я едва не лишился той счастливой жизни, которую веду вместе с тобой и нашими детьми вот уже почти двадцать лет».

Новая жизнь началась в утро «Выпускного праздника», когда Изабель сообщила, что беременна близнецами. За этой невероятной новостью последовало требование Бетси заплатить двадцать пять миллионов долларов, чтобы она молчала об их романе. «Я был не против заплатить ей, – думал Джордж, – но я знал, что это будет лишь началом ее угроз все рассказать Изабель».

Эти мысли проносились у него в голове, пока он принимал душ, одевался и спускался на кухню, чтобы сделать чашку кофе. В машине он поместил чашку в подставку и поехал в свой офис, международную штаб-квартиру компании «Кёртис Фудс», расположенную в десяти милях от его дома в Нью-Рошели.

Джордж любил эти утренние полтора часа в офисе, в полном одиночестве. Именно в это время он мог сосредоточиться на важных письмах, бумажных и электронных, от управляющих филиалами его компании по всему миру. Но сегодня сосредоточенность так и не наступила. Просмотрев весьма положительные сообщения о доходах, он подумал лишь, что легко мог бы найти способ заплатить Бетси и скрыть этот платеж, не вызвав ни малейших подозрений.

«Но я не смог бы доверять ей», – неотступно крутилось у него в голове.

Когда перед наступлением девяти часов офис начал наполняться служащими, Джордж с обычной сердечностью поздоровался со своей давней ассистенткой Эми Хьюс и решительно взялся за чтение электронных писем, на которые намеревался ответить немедленно. Но он знал, что сейчас слишком рассеян, чтобы сконцентрироваться на работе. В половине двенадцатого Джордж позвонил домой.

– Есть планы на обед? – спросил он, когда Изабель ответила на звонок.

– Никаких, – прямо ответила она. – Шерон звонила узнать, не приду ли я поиграть с ней в гольф, но мне сегодня слишком лень. Я устроилась в патио. Луи готовит гаспаччо и салат с курицей. Как это тебе?

– Идеально. Я уже еду.

Проходя мимо стола Эми, он сообщил ей, что не вернется после обеда. Лицо ассистентки выразило удивление.

– Только не говорите мне, что вы, завзятый оратор, всегда умеющий зажечь аудиторию, нервничаете перед интервью, которое вам предстоит!

Джордж попытался улыбнуться.

– Может быть, и нервничаю.

Короткий путь до дома показался ему невыносимо длинным. Ему так не терпелось увидеть Изабель, что он оставил машину на круговой подъездной аллее, взлетел на крыльцо, распахнул дверь и бросился по длинному коридору к двери, ведущей на задний двор. Прежде чем открыть стеклянную дверь в патио, Джордж остановился и осмотрелся. Изабель сидела в одном из кресел с подушками, забросив ноги на пуфик, с книгой в руках. Ей уже исполнилось шестьдесят лет, и волосы ее были уже полностью серебристыми. Она стала стричь их короче и носить челку. Эта прическа идеально обрамляла ее лицо с классическими чертами – результат тщательного отбора в течение многих поколений. Ее предки прибыли в Америку на «Мейфлауэре». Стройное тело Изабель уже покрыл легкий загар. Она сбросила туфли и положила ногу на ногу.

В течение долгой минуты Джордж Кёртис изучал прекрасную женщину, с которой состоял в браке вот уже двадцать пять лет. Они встретились на танцах, которые устраивали выпускники Гарварда. Изабель пришла туда с подругами из Колледжа Уэллсли. «Едва она вошла в зал, я направился прямиком к ней, – вспоминал Джордж. – Но, впервые встретившись с ее родителями, я понял, что они были не в восторге. Они предпочли бы, чтобы мое семейство делало деньги на Уолл-стрит, а не на продаже хот-догов и гамбургеров. Что бы подумали ее мать и отец, если бы узнали, что я завел роман с женой моего лучшего друга? Они велели бы Изабель разойтись со мной. А если бы сама Изабель только узнала, то, несмотря на то, что она была беременна близнецами, она бросила бы меня. И все еще может это сделать», – угрюмо подумал он, открывая раздвижную дверь в патио. Услышав звук, Изабель оглянулась и тепло улыбнулась ему.