Женщина отошла, впустила мужчин внутрь. Гуров вошел первым, за ним последовали Крячко и участковый. Последним порог перешагнул молодой, крепко сложенный оперативник с большими, словно накаченными ботоксом губами, которого Наталья не видела прежде.

Коробов по-хозяйски возлежал на большой двуспальной кровати. Он был облачен только в брюки. При появлении стражей порядка Виталий нервно вздрогнул и натянул одеяло до самого подбородка. Он испуганно пробежался глазами по суровым лицам всех четырех мужчин.

В итоге страдалец уставился на Гурова и простонал:

– Что?.. Вы хотите снова спровоцировать у меня приступ?

– Бросьте, Виталий, – с нескрываемым презрением проговорил сыщик. – Вы абсолютно здоровый человек. Излишне нервный, но в остальном у вас все в порядке. Нам обоим это прекрасно известно. Так что хватит ломать комедию. Давайте поговорим как мужчины.

– Что это значит? – Даже одеяло не смогло скрыть того факта, что Коробова затрясло. – Как говорят мужчины? Вы будете меня бить?

– Это зависит только от вашего дальнейшего поведения, – подал голос Крячко.

– Да как вы смеете! – вновь вклинилась в разговор Наталья.

Но Гуров даже не повернулся в ее сторону и заявил:

– Покиньте помещение, Наталья Сергеевна. В вашем присутствии здесь нет никакой необходимости.

– Это моя спальня.

– Покиньте помещение! – с нажимом повторил Гуров, чуть повышая голос. – Не заставляйте нас обойтись с вами невежливо и выталкивать вас отсюда насильно.

– Это произвол, полковник, – по-змеиному прошипела женщина.

– Возможно. Но я полностью беру на себя ответственность за происходящее. Можете идти, Наталья Сергеевна. Хотя нет. Постойте. – Сыщик по-прежнему не сводил глаз с Коробова. – Один вопрос, прежде чем вы уйдете. В доме хранится огнестрельное оружие? В частности в этой комнате?

Меловая бледность покрыла лицо Виталия. Он еще плотнее подтянул одеяло к подбородку. У него возникло желание накрыться целиком. Сей храбрец так и поступил бы, если бы это реально могло ему помочь.

– Вы бредите, полковник! Какое оружие? Нет тут ничего подобного! Вы прекрасно осведомлены об этом. Мою комнату уже обыскивали.

– Верно, – не стал спорить сыщик. – Обыскивали. Но это было давно, до того, как в доме появился этот человек, – полковник кивнул в сторону Коробова. – Теперь комнату придется обыскать еще раз. Приступайте! И проверьте все самым тщательным образом. Каждый уголок! – Распоряжение полковника было адресовано участковому и оперативнику с большими губами. Они тут же выступили вперед, разошлись по разным углам и приступили к обыску. Оперативник распахнул платяной шкаф. Никифоров резко выдвинул верхний ящик комода. Его содержимое, состоящее преимущественно из нижнего дамского белья, посыпалось ему под ноги.

– Вы еще здесь, Наталья Сергеевна? – осведомился Гуров. – Немедленно покиньте помещение и спуститесь на первый этаж. Мы пообщаемся с вами позже.

Наталья беззвучно раскрыла рот, но через секунду захлопнула его. Она так и не сумела выдавить из себя ни единого слова и вышла из спальни. Станислав плотно закрыл за ней дверь.

– Ну вот, теперь мы можем без помех продолжить наш мужской разговор, – сказал Гуров и бесцеремонно сел на кровать рядом с Коробовым, закутанным в одеяло.

Тот продолжал трястись.

– Вы ведь наверняка уже догадались, что мы ищем и почему, Виталий Владимирович? Я прав? Пистолет мы, конечно, не найдем. Вы же не такой дурак, чтобы притащить его обратно. Но рассказать об оружии вам придется. Я очень внимательно вас слушаю.

– Я ничего не делал! – В голосе Коробова появились истеричные визгливые нотки, которые куда больше подошли бы пьяной первокурснице, впервые застуканной маменькой в постели с мужиком. – Клянусь вам! Ничего не делал! Мне нужно принять лекарство! Срочно! Пожалуйста… – Рука болящего вынырнула из-под одеяла и потянулась к упаковке таблеток на прикроватной тумбочке.

Гуров ловко перехватил ее за запястье. В глазах Коробова плеснулась новая волна страха, а через секунду он просто зажмурился. Складывалось ощущение, что этот субъект ожидает неминуемого удара по лицу. Но ничего такого не последовало. Полковник мягко опустил руку Виталия на край кровати.

– Пульс у вас ровный, – констатировал Гуров. – Сильно учащенный, конечно, но не более того. Так что никакие приступы в ближайшее время вам не грозят. Разве что непроизвольное мочеиспускание на почве страха, но мы это как-нибудь переживем. Готов поспорить, что в комоде отыщется сменное белье. Верно, Никифоров?

– Так точно! – Участковый хохотнул и добавил: – Только оно все женское, товарищ полковник.

– Виталию Владимировичу в самый раз будет.

Коробов открыл глаза.

– Я все скажу, – пролепетал он.

– Конечно, скажете. Деваться-то вам некуда.

– Я никому не желал зла.

– Виталий Владимирович! – Гуров взял с тумбочки упаковку таблеток, повертел ее в руках и небрежно бросил на прежнее место. – Вас видели разгуливающим ночью по дому с огнестрельным оружием в руках. А ведь вы как бы по определению не должны были здесь находиться. У вас весьма странное представление о том, как именно можно не желать никому зла.

– Но я не убивал Кирилла. Я так и не воспользовался пистолетом. Не смог.

– Нам известно, каким образом его убили, – напомнил Гуров. – Так что лучше расскажите о том, что вы делали, а не о том, чего не произошло. Вы собирались убить Роточкова?

– Собирался. Но…

– Зачем? Каков мотив? Это из-за Натальи?

– Нет, что вы! – Коробов поморщился. – Она тут совершенно ни при чем, даже не подозревала о моих намерениях.

– Уверены?

– Абсолютно. Убить Кирилла Александровича мне приказал совсем другой человек.

– Кто же?

– Воронов, – сказал Виталий и трясущимися руками сбросил с себя одеяло.

Его бросило в жар.

– Вы ведь наверняка уже слышали о предложении, которое Павел получил из Архангельска?

– Да. Ему пришлось рассказать мне об этом.

– Очень выгодное предложение. Его нельзя было упускать. Я в этом вопросе был полностью согласен с Вороновым. Но Роточков категорически высказался против. Тогда-то Павел и предложил мне убрать партнера.

– Предложил вам?

– Да. – Коробов с опаской взглянул на Крячко.

Крепко сбитая фигура Станислава и характерный синяк у него под глазом пугали Виталия гораздо больше, чем Гуров, мирно сидящий на краешке кровати.

Участковый и оперативник с большими губами в это время продолжали обыск комнаты.

– Он сказал, что меня не заподозрят, – продолжал Коробов. – Мол, за это дело лучше взяться мне, чем ему самому. При этом обещал взять меня в долю, когда сделка с архангельским заводом состоится. Тянуть было нельзя. Нам дали слишком мало времени на размышление. От Роточкова нужно было срочно избавляться.