—

Канат не пересек мой шейный позвонок.

Но из кустов стреляют по колесам.

Меня ведь не рубли на гонку завели, —

Меня просили: «Миг не проворонь ты —

Узнай, а есть предел — там, на краю земли,

И — можно ли раздвинуть горизонты?»

Наматываю мили на кардан

И пулю в скат влепить себе не дам.

Но тормоза отказывают, — кода! —

Я горизонт промахиваю с хода!

1971

Мои похорона,

или страшный сон

очень смелого человека

Сон мне снится — вот те на:

Гроб среди квартиры,

На мои похорона

Съехались вампиры, —

Стали речи говорить —

Всё про долголетие, —

Кровь сосать решили погодить:

Вкусное — на третие.

В гроб вогнали кое-как,

А самый сильный вурдалак

Все втискивал, и всовывал,

И плотно утрамбовывал, —

Сопел с натуги, сплевывал

И желтый клык высовывал.

Очень бойкий упырек

Стукнул по колену,

Подогнал — и под шумок

Надкусил мне вену.

А умудренный кровосос

Встал у изголовия

И очень вдохновенно произнес

Речь про полнокровие.

И почетный караул

Для приличия всплакнул, —

Но я чую взглядов серию

На сонную мою артерию:

А если кто пронзит артерию —

Мне это сна грозит потерею.

Погодите, спрячьте крюк!

Да куда же, черт, вы!

Я же слышу, что вокруг, —

Значит, я не мертвый!

Яду капнули в вино,

Ну а мы набросились, —

Опоить меня хотели, но

Опростоволосились.

Тот, кто в зелье губы клал, —

В самом деле дуба дал, —

Ну а на меня — как рвотное

То зелье приворотное:

Здоровье у меня добротное,

И закусил отраву плотно я.

Так почему же я лежу,

Дурака валяю, —

Ну почему, к примеру, не заржу —

Их не напугаю?!

Я ж их мог прогнать давно

Выходкою смелою —

Мне бы взять пошевелиться, но

Глупостей не делаю.

Безопасный как червяк,

Я лежу, а вурдалак

Со стаканом носится —

Сейчас наверняка набросится, —

Еще один на шею косится —

Ну, гад, он у меня допросится!

Кровожадно вопия,

Высунули жалы —

И кровиночка моя

Полилась в бокалы.

Погодите — сам налью, —

Знаю, знаю — вкусная!..

Ну нате, пейте кровь мою.

Кровососы гнусные!

А сам — и мышцы не напряг,

И не попытался сжать кулак, —

Потому что кто не напрягается,

Тот никогда не просыпается,

Тот много меньше подвергается

И много дольше сохраняется.

Вот мурашки по спине

Смертные крадутся…

А всего делов-то мне

Было, что — проснуться!

…Что, сказать, чего боюсь

(А сновиденья — тянутся)?

Да того, что я проснусь —

А они останутся!..

1971

Случай

Мне в ресторане вечером вчера

Сказали с юморком и с этикетом.

Что киснет водка, выдохлась икра —

И что у них ученый по ракетам.

И многих помня с водкой пополам.

Не разобрав, что плещется в бокале,

Я, улыбаясь, подходил к столам

И отзывался, если окликали.

Вот он — надменный, словно Ришелье,

Как благородный папа в старом скетче, —

Но это был — директор ателье,

И не был засекреченный ракетчик.

Со мной гитара, струны к ней в запас,

И я гордился тем, что тоже в моде:

К науке тяга сильная сейчас —

Но и к гитаре тяга есть в народе.

Я ахнул залпом и разбил бокал —

Мгновенно мне гитару дали в руки, —

Я три своих аккорда перебрал.

Запел и запил — от любви к науке.

Я пел и думал: вот икра стоит,

А говорят — кеты не стало в реках;

А мой ракетчик где-нибудь сидит

И мыслит в миллионах и в парсеках…

И, обнимая женщину в колье

И сделав вид. что хочет в песни вжиться,

Задумался директор ателье —

О том, что завтра скажет сослуживцам.

Он предложил мне позже на дому.

Успев включить магнитофон в портфеле:

«Давай дружить домами!» Я ему

Сказал: «Давай, — мой дом — твой дом

моделей».

И я нарочно разорвал струну

И, утаив, что есть запас в кармане.

Сказал: «Привет! Зайти не премину,

В другой раз, — если будет марсианин».

Я шел домой — под утро, как старик, —

Мне под ноги катились дети с горки,

И аккуратный первый ученик

Шел в школу получать свои пятерки.

Ну что ж, мне поделом и по делам —

Лишь первые пятерки получают…

Не надо подходить к чужим столам

И отзываться, если окликают.

1971

Песенка про мангустов

«Змеи, змеи кругом — будь им пусто! —

Человек в исступленье кричал —

И позвал на подмогу мангуста,

Чтобы, значит, мангуст выручал.

И мангусты взялись за работу.

Не щадя ни себя, ни родных, —

Выходили они на охоту

Без отгулов и без выходных.

И в пустынях, в степях