С этими словами он пошел обратно в кухню.

Кейт застыла на месте, не понимая, почему она вдруг взялась защищать премьер-министра. Что хуже, она только что призналась, что первым делом отправилась в город КОГ, вместо того чтобы возвращаться домой. Почему она так поступила? Как объяснить это Оскару, если она не понимает сама?

Маркус прикончил остатки ухи и встал со стула.

– Пойду, найду койку и отрублюсь. Тебе советую сделать то же самое.

– Хорошо, – сказала она, искренне надеясь, что отдых ей не помешает.

Единственное, что сейчас казалось гораздо хуже похлебки Оскара, были кошмары, готовые вернуться, едва она прикроет веки. Но если она не наберется сил, то будет бесполезной для детей и для своего дяди.

Она проваливается сквозь облака.

Дергает за вытяжной трос парашюта.

Смотрит на оторвавшийся конец.

Вращается в воздухе, рассматривая, сколько осталось до земли…

Только облака. Облака повсюду.

Нет. Не повсюду. Мимо стремительно проносится скала. Камни, гнезда и голодные глаза щелкоклювов.

Она снова вращается и смотрит вверх. Облака и там. И еще веревка, исчезающая в вышине.

Она прикреплена к ее поясу. Обвита вокруг талии и разворачивается у нее на глазах. Скоро она размотается вся и натянется со всей силы. Порвет ее пополам.

Осталось лишь несколько секунд.

Никакого ножа, чтобы перерезать веревку.

Никак ее не остановить.

Крутанувшись в очередной раз, она смотрит вниз.

Только облака.

Облака и тьма. И чьи-то очертания. Кто-то тянется вверх, пока она спускается. Пытается добраться до нее.

Роевик с огромной челюстью. И верхом на нем Глашатай. Он испускает торжественный клич, видя, что Кейт падает прямо в открытую вонючую пасть.

В порыве ярости она срывает медальон с шеи и швыряет его в распахнутую в ожидании пасть твари.

Глашатай подается вперед в седле. Кричит ей.

– Не это он мечтает отведать, девчонка!

Сон заставил ее резко проснуться. Рядом стояла нетронутая миска дымящейся похлебки. Пока она спала, кто-то накинул на нее одеяло. Наверняка Оскар.

Кейт встала и накинула на плечи старую шерстяную шаль. Она решила прогуляться до уступа, до того самого места, где увидела протягивающего ей руку Оскара.

Холодный и резкий ветерок помог развеять усталость, но лишь немного. Что-то должно измениться, подумала Кейт, и быстро, иначе она превратится в ходячий труп, бесполезный для всех, и тем более для детей, которых она пришла сюда спасать. Хотя, если на то пошло, им не так уж и требуется спасение. Похоже, близнецы оказались очень способными, раз смогли продержаться какое-то время даже без Оскара.

Она села на уступ над бушующим горным потоком, ощущая, как на ней оседает водная пыль. Потом ей захотелось встать под теплый душ. И отведать что-нибудь кроме ухи Оскара.

Высоко над ней показался рваный участок чистого неба. Полумесяц в окружении звезд. Там парили щелкоклювы, расправив крылья и охотясь на кого-то в ночи. Или просто высматривая более подходящие места для гнездовий.

Тяжело вздохнув, Кейт вытащила амулет из-под брони. Вытянула и наклонила его, забыв на мгновение все, что он означает, и просто позволяя себе любоваться чарующим блеском его золотистой кромки под светом луны. Вещица была, несомненно, старой. Поношенной и поцарапанной. Интересно, откуда он взялся у Рейны? Неужели она передала его Кейт, только потому что когда-то его ей передала ей собственная мать – также в момент смерти?

Она грустно усмехнулась. Ничего себе семейная традиция.

– Значит, она, все же, не оставила тебя совсем с пустыми руками, малышка?

Кейт вздрогнула. Она не успела бы спрятать подвеску, даже если захотела бы. Она настолько погрузилась в мысли, что не заметила, как к ней подошел Оскар. К тому же шаги приглушал гул потока метрах в пятнадцати под ней.

Оскар сел рядом. Повязку он уже снял и сейчас разминал плечо и сгибал руку в локте. Другой рукой он держал старый «Гнашер», деревянный приклад которого был обмотан грязной тканью, а обрезанный ствол весь покрыт царапинами. Он уселся на камень рядом с ней и потер ладони, глубоко вдыхая ночной воздух. Кейт ощутила запах вина, но решила на этот раз не придираться к нему.

– Что, тоже не спится? – спросила она.

– Не спится? Нет, я уже отоспался раньше. Теперь моя смена.

«Неужели я сижу здесь так долго?» – удивилась она, поглядывая на него.

– И ты очень занят.

Оскар усмехнулся.

– Поверь, теперь, когда сломаны обе платформы, здесь не так уж и много происходит. Тем более, что Макензи позаботилась об оповещении в случае чего. О приближении врага мы узнаем заранее.

Кейт захотела спросить, как они потом поднимутся обратно на обрыв, но промолчала. Какое-то время они просто сидели и смотрели, как с другой стороны пропасти, хлопая крыльями, взлетают щелкоклювы, разворачиваются, ныряют и возвращаются в свои скрытые в тени дома. Наконец Кейт набралась смелости, чтобы задать вопрос, и повернула подвеску так, чтобы лунный свет осветил символ Саранчи с обратной стороны.

– Ты знал про это? Откуда он у нее?

Оскар мгновение разглядывал амулет, затем протянул руку. Кейт неохотно передала штуковину дяде.

– Получила от своей матери.

– Кажется, я что-то вспоминаю, – сказала Кейт.

Оскар долго разглядывал амулет, поворачивая его то в одну, то в другую сторону.

– Я знаю только, что он был важен для нее – и для твоей бабушки тоже. Рейна носила его постоянно. Носила тогда, когда мой брат познакомил меня с ней.

Он задержал взгляд на обратной стороне, а затем неожиданно быстро передал амулет ей.

Кейт подумала, что теперь, когда этих женщин нет в живых, ответы, возможно, ушли вместе с ними. Кейт долго держала амулет в руках. Сейчас, сидя на краю обрыва, она мысленно балансировала на другом краю. Бросить эту чертову штуковину в бурный поток и забыть о ней, или засунуть обратно под рубашку и перестать бояться этого безжизненного куска металла.

Хотя на самом деле выбора не было.

Кейт спрятала амулет обратно. Отчаянно желая сменить тему разговора, она вернулась к настоящему.

– Так как мы отсюда выберемся?

– Близнецы сказали, у них есть идея, но они хотят проверить ее, прежде чем покажут мне.

– Надеюсь, она состоит не в том, чтобы прорыть взрывами другую часть горы.