– Как? – задумался тот. – Да, в общем, вполне нормально реагировала, как любая бы на ее месте. Наталья пережила сильный стресс – гибель мужа, которая произошла практически у нее на глазах. А потом она видит полное повторение ситуации в фильме. Испытание не для слабонервных, что и говорить. Вообще, сволочь он, тот Максим. – Илья внезапно разозлился. – Надо же такое устроить! Ну решил человек отойти в мир иной – его право, но зачем же своих близких так мучить? Я уверен, фильм – его оригинальный ход. Псих он и сволочь!

– Подожди, ты все не то говоришь, – Андрей нетерпеливо замахал рукой. – Я не о том тебя спрашивал. Наталья… она боялась фильма? Фильм ее испугал?

– Ну… конечно, испугал. Тебя бы не испугал на ее месте? Муж кончает жизнь самоубийством, а потом…

– Ты не понимаешь! При чем тут… Самоубийство – не самоубийство! Сам фильм, если отвлечься от ситуации, какое на нее произвел впечатление?

– Да как тут отвлечься, если все дело в самой ситуации? – Бородин пожал плечами. – Фильм повторяет полностью тот день, в который погиб ее муж. Не какой-то другой день, а именно тот. Соответственно…

– А на тебя? – Андрей снова вскочил. – На тебя лично какое он произвел впечатление? Отвечай, только честно! Как ты провел сегодняшний день?

– Да что с тобой, черт возьми?!

– А с тобой разве ничего? – Андрей схватил Бородина за плечи и уставился ему в глаза совершенно безумным взглядом. Тот отшатнулся было, но Андрей не отпустил, вцепился руками крепче. – С тобой все нормально? Ничего особенного сегодня не происходило? Зачем ты купил пиво? Зачем ты пришел с ним ко мне? Просто так, по-дружески посидеть, как мы сидели с тобой на этой самой кухне сто раз? Или потому что почувствовал: нужно срочно что-то сделать, такое, чтобы нарушило сценарий – переставить местами цифры, изменить сюжет, хоть что-то изменить, иначе тебе крышка? Отвечай, только честно!

– Да пусти ты, сумасшедший! Я ведь могу и по морде! – Илья с силой оттолкнул Андрея, вырвался, отбежал в другой конец кухни, обиженно потер плечи. – Ненормальный! Обратись к психиатру! Что на тебя нашло?

– Нашло? – Андрей захохотал, неожиданно громко, Илью передернуло от его неуместного, какого-то оскорбительного, как ему показалось, смеха. – Именно нашло! Не само по себе сделалось, а нашло. И знаешь, – он подошел к Бородину, опять схватил его двумя руками за плечи и притянул к себе, но уже по-дружески, – знаешь, откуда нашло? Оттуда и нашло, из фильма, – прошептал он таинственно.

Зазвонил телефон. Андрей вскрикнул и отскочил от Бородина.

* * *

Огромный черный паук быстро-быстро перебирает мохнатыми лапками, словно бежит на месте. Он живой, он разумный. Писк, который паук издает, – речь наимудрейшего существа, надо только разгадать, расшифровать ее смысл, и станет легко и хорошо, вернется счастье. Но как разгадать?

Протянуть руку, дотронуться до его меховой шкурки, запустить в нее пальцы, как в шерсть персидской кошки, ощутить тепло и замереть. Нет, этого мало, нужно слиться с ним воедино.

Черный прекраснейший паук – самое совершенное существо в мире. Черный паук на синем. А что означает синее? Надо разгадать, и тогда станет понятен смысл его речи. Но как разгадать?

На ладони он еле-еле умещается, такой огромный. Вот он поднял голову, посмотрел прямо в глаза. Какой проникновенный взгляд, какой любящий взгляд… Его еще никогда никто так не понимал и не любил, как это существо. Вот паук побежал вверх по руке, к плечу, балансируя лапками, чтобы не упасть. Писк зазвучал торжественно и радостно. Торжество и радость, радость и торжество – то, чего нужно достигнуть.

Дополз, устроился на плече, потерся мохнатой спинкой о щеку. Несколько шерстинок отделилось и прилипло к коже.

Да ведь это вовсе не шерстинки! Это крошечные паучки, точная копия большого паука.

Паук пошевелил передними лапками. Шерсть на его теле вздыбилась, заколыхалась, потом опала – паук начал линять, паук весь распался на множество мельчайших паучков. Нет, не распался, разъединился, вернее, разъединились паучки, составлявшие до того единое тело. Побежали по руке, по лицу, забрались в волосы.

Рука… Нет руки. Нет лица, нет волос. Это просто множество мельчайших паучков, соединенных вместе. И тела у него больше нет. И так хорошо, потому что сейчас станет ясно… сейчас долгожданное счастье наступит… придут радость и торжество…

Надо только всмотреться. Закрыть глаза и всмотреться в картины, отключить звук и услышать слова.

Движение. Как в микроскопе на уроке биологии. В этом движении великий смысл, надо только ухватить его… Картинка пробежала, так и оставшись неразгаданной.

Комната. Класс. Белый экран во всю стену. На окнах плотные черные шторы, и оттого темно. Сейчас экран загорится, возникнет образ. Гостиная, стол, женщина в красном платье. Нет, просто паук. Тема урока – паук, членистоногие, соединенные в единое целое великой любовью тела.

Он никогда не любил пауков, он их боялся, даже совсем безобидных в углу сарая на даче, с крестом на спине. Боязнь пауков – его крест…

Крест окна! Если шторы раздернуть, все станет ясно.

Шторы раздернуть!

Синее разгадано, синее – небо. В синее головой сквозь крест окна. Выход в семь сорок.

Радость и торжество – выход в семь сорок – смысл расшифрован, разгадан.

Штору отдернуть, избавиться от гнетущей темноты! В радость, торжество и счастье. В синее небо, в синий экран. Синий экран смерти.

Дребезжание стекла – и сильный удар по лицу. Боль, ужасная боль. Откуда боль? Боли быть не должно…

Андрей открыл глаза – над ним склонился Илья, жутко испуганный Илья.

– Все в порядке! – закричал Илья, только не своим, а чьим-то чужим, но знакомым, очень знакомым голосом, не разлепляя губ. – Глаза открыл, значит, жить будет.

Это не Илья кричит, Илья только смотрит испуганно. Это… это Венька кричит. Да вот и он сам!

– Венька, откуда ты взялся?

– Черт! Откуда? С неба упал! Ты чего, Андрюха? Я же уже полчаса как здесь. Забыл? – Вениамин тоже склонился над ним, чуть-чуть оттолкнув Илью. – Впрочем, немудрено – так треснуться головой! Ты же чуть монитор не снес, прямо рожей в экран со всего размаха тюкнулся.

Рожей в экран? Вот откуда боль. И голова. Ну да, с головой совсем плохо. Виски словно в тиски зажаты, а затылок расплющен. Что же произошло?

– Андрюха, ты как? – Илья озабоченно потряс головой.

Хорошо ему трясти головой, она у него не болит.

– Поднимайся, Андрюха, хватит на полу валяться! – Вениамин протянул руку.

Хорошо ему протягивать руку, она у него есть, в отличие от… Ни руки, ни лица, ни тела – только скопление мельчайших паучков, образующих целое, – вот что у него самого. И голова – скопление паучков, потому так и болит. Сейчас она взорвется, разлетится на части, на молекулы, как тело паука, и тогда…