М. И., лауреат всесоюзных и международных конкурсов музыкантов-исполнителей; ЕРУСАЛИМСКИЙ А. С., профессор, доктор исторических наук, лауреат Сталинской премии; ГЕЛЬФОНД А. О., член-корреспондент Академии наук СССР; МЕССЕРЕР С. М., заслуженная артистка РСФСР, лауреат Сталинской премии; ШАПИРО Б. С., рабочий-наладчик 2-го часового завода; БРУК С. И., член-корреспондент Академии наук СССР; СМИРИН М. М., доктор исторических наук, лауреат Сталинской премии».

Судите сами, дорогие читатели. Да, среди подписавших – много киевлян!

Это письмо не было опубликовано, а сообщение об аресте врачей и подробности «заговора» появились в статье без подписи «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей», опубликованной в «Правде» 13 января 1953 года. Статья, как и правительственное сообщение, делала упор на сионистский характер дела. Все действия арестованных увязывались с идеологией сионизма и возводились к уже фигурировавшему в деле Еврейскому антифашистскому комитету, тайно убитому сотрудниками МГБ СССР в 1948-м Соломону Михоэлсу.

Героем, изобличившим «убийц в белых халатах» (популярный пропагандистский штамп этой кампании), пресса представила Лидию Тимашук – врача, обращавшуюся в ЦК с жалобами на неправильное лечение Жданова еще в 1948 году. «За помощь в деле разоблачения врачей-убийц» она была награждена орденом Ленина.

Начиная с 1952 года «дело врачей» разрабатывалось органами МГБ под руководством подполковника М. Д. Рюмина, перед этим написавшего донос Сталину о «сионистском заговоре» в органах госбезопасности. С 6 ноября по его указанию в камерах Лубянки ввели круглосуточное содержание узников в металлических наручниках. Причем в дневное время руки заковывались за спиной, а в ночное – спереди. Когда заключенные упорствовали, их избивали.

24 ноября 1952 года замминистра ГБ С. А. Гоглидзе доложил Сталину: «Собранными документальными доказательствами и признаниями арестованных установлено, что в ЛСУК (Лечебно-санитарном управлении Кремля. – В. К.) действовала террористическая группа врачей – Егоров, Виноградов, Василенко, Майоров, Фёдоров, Ланг и еврейские националисты – Этингер, Коган, Карпай, стремившиеся при лечении сократить жизни руководителей Партии и Правительства».

Сталин незамедлительно дал санкцию на арест главных «заговорщиков», все держал под контролем, ежедневно читая протоколы допросов, приказал применять к арестованным врачам меры физического воздействия, то есть пытки. 1 декабря он заявил: «Любой еврей-националист – это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США… Среди врачей много евреев-националистов».

Сталин продолжал требовать усиления «оперативно-следственной активности» по делу. В результате в январе начались новые аресты медиков.

«Дело врачей» вызвало преследования родственников и сослуживцев арестованных, а также волну антисемитских настроений по всей стране. Прессу захлестнула волна фельетонов, посвященных разоблачению истинных или мнимых темных дел лиц с еврейскими именами, отчествами и фамилиями. Кампания по нагнетанию массового психоза была предназначена для зондажа общественного мнения по отношению к репрессиям – не только к конкретным обвиняемым, но и евреям вообще. Вызывавшее столь сильный общественный резонанс дело могло достичь соответствующей кульминации. Распространялись слухи, что основных обвиняемых предполагалось казнить на Красной площади. Яков Этингер – сын умершего в тюрьме профессора Я. Г. Этингера, свидетельствует, что Булганин в разговоре с ним подтвердил, что суд над врачами намечался на середину марта 1953 года, осужденных планировалось публично повесить на центральных площадях крупных городов СССР. Вал обвинений против врачей и антиеврейских публикаций в печати с середины февраля нарастал и прекратился лишь после смерти Сталина.

Все арестованные по «делу врачей» были освобождены (3 апреля) и восстановлены на работе. Было официально объявлено (4 апреля), что признания обвиняемых были получены при помощи «недопустимых методов следствия». Разрабатывавший «дело врачей» подполковник Рюмин, к тому времени уже уволенный из органов госбезопасности, был немедленно арестован. Впоследствии, уже в ходе хрущевских процессов над исполнителями репрессий, он был расстрелян. Орден у Л. Тимащук отобрали.

Результатом этого нагнетания истерии и массового психоза должна была стать полномасштабная депортация всех евреев от «справедливого народного гнева» в безлюдные районы Сибири и Дальнего Востока. 5 марта 1953 года должен был начаться процесс по «делу врачей», а уже в феврале на Дальнем Востоке были сколочены из отходов древесины тысячи бараков, запасные пути под Москвой были забиты товарными вагонами, в административных центрах, особенно в Киеве, срочно составляли списки подлежащих депортации евреев. Опыт массового переселения народов Сталин отработал, поэтому могла произойти непоправимая трагедия, которую предотвратила лишь смерть вождя…

* * *

И здесь еще раз хочу обратить внимание своих читателей, что моя книга не о троллейбусных маршрутах конкретного города или коммунальных свершениях, а о тех глобальных событиях и превращениях, которые затрагивали интересы всех граждан Советского Союза, от мала до велика, в том числе и киевлян. О работе ресторанов и магазинов лучше напишут другие. Гражданам необходимо знать историю своей страны, в том числе и его важной ячейки – Киева. И еще, дорогой читатель, повторюсь: эта книга – не целостная картина жизни города и страны. Показать глобально и всеобъемлюще этот период не под силу даже большому коллективу. Получилась такая себе мозаика – что-то вошло, а что-то – нет. Тут роль сыграла моя субъективность. Простите, если сможете!

Кое-что о евреях… И не только в Киеве

В предыдущей книге «Киев советский. 1919–1945» я подробно описывал, как власти боролись против интеллигенции, в первую очередь украинской. В этой книге, к сожалению и моему стыду, приходится констатировать, что репрессии обрушились теперь на евреев.

В 1970—1980-е годы была масса анекдотов на еврейскую тему. Выделю: «Меняю «пятую графу» на две судимости». 5-я графа в личном деле – национальность. В 1986 году, во время борьбы за всесоюзную трезвость, – следующий: «Если первый раз попал в вытрезвитель – штраф, второй раз – штраф, а третий – штамп в паспорте – Еврей».

Рабиновича исключили из партии. И снится ему сон: «Израиль напал на Советский Союз… И победил! Подъезжает Моше Даян на белом коне к Кремлю! Брежнев во главе Политбюро выносит ему на подушке ключи от Кремлевского дворца! Одноглазый победитель с коня заявляет: «Я согласен на мир и вернуть СССР все земли и контрибуции, но только восстановите Рабиновича в партии!»

В Большом театре работал в 60—70-е годы знаменитый дирижер Борис Хайкин. Как-то его вызвал к себе кадровик и попенял: «У нас главный театр СССР, а у вас фамилия не совсем русская!» Хайкин ответил: «А вы замените вторую букву, будет совсем русская». С Хайкиным связан еще один случай. В Большом театре был певец-бас, который всегда пел, опустив голову. Давали «Бориса Годунова». Бас подошел к краю сцены и, уставившись в оркестровую яму, заревел: «Православные-е-е». Хайкин раздраженно зашипел: «Пойте в зал, здесь православных нет».

Борис Бажанов в книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» вспоминает:

«Очень характерно, что антиеврейскую линию Сталина мировая еврейская диаспора до самой войны не поняла. Неосторожный антисемит Гитлер рубил с плеча, осторожный антисемит Сталин всё скрывал. И