«хвоста» нет, Ярослав с Хельмой зашли в кафе. Здесь Лопатин передал своей подруге смартфон, как было условлено между ними заранее, и также молча вышел. Быстрым шагом он направился в гипермаркет в соседнем здании, купил там новый смартфон. Выйдя из гипермаркета, свернул на боковую улицу и прошел один квартал по направлению к порту. Тут был небольшой магазинчик всяких цифровых девайсов, который он посещал, будучи в Таллине два года назад. Ему тогда понравился добродушный и веселый русский бородач, хозяин и одновременно продавец в заведении. На счастье, он и в этот раз был на своем месте. С открытой улыбкой Ярослав поздоровался с ним по-русски и сказал, что нужна сим-карта без документов и он готов заплатить тройную цену. Бородач понимающе усмехнулся и без лишних слов продал Лопатину симку.

Ярослав вернулся в кафе, забрал Хельму и на трамвае они проехали несколько остановок до парка Кадриорг. Был рабочий день, около трех часов пополудни, и парк был в это время малолюден. Хельма присела на скамейку у большого пруда. Ярослав вставил симку в смартфон и набрал номер телефона бара «Петер Пане» в Берлине. Трубку сняла дама, по голосу бальзаковского возраста. Лопатин попросил позвать к телефону Отто. И снова ему повезло. Отто был на работе, и он смог передать ему, что может встретится с Робертом в Таллине, каждый второй и четвертый вторник месяца, в 19 часов, в Домском Соборе. Лопатин выбрал это место не случайно. Во время своей первой прогулки с Хельмой по Старому Таллину они зашли в эту лютеранскую церковь, своего рода усыпальницу именитых представителей остзейского дворянства и прочих исторических личностей. Под каменными сводами раздавалась божественная музыка органа. Ярослав обратил внимание, что ряды дубовых скамеек для слушателей лютеранской мессы и органных концертов полупусты и подумал, что кирха могла бы стать неплохим местом для встречи. Поэтому он и запомнил расписание вечеров органной музыки.

Поговорив по смартфону, Лопатин стер все данные на нем, вынул из него симку, огляделся вокруг и, не увидев никого постороннего, с силой забросил сначала смартфон, а потом симку в пруд.

День для него выдался удачный. И все же, теперь он не испытывал того подъема и уверенности в своих силах, что сопутствовали ему в то время, когда они с Робертом действовали против плана «Геката». Он по-прежнему не мог найти выхода, не мог понять, что нужно делать, чтобы сорвать пришествие в мир новой реальности, или, скорее, постреальности Метаверса. С Метаверсом не поможет разоблачение в прессе, ибо к Метаверсу движется весь ход жизни западного мира. Ярослав припомнил эпизод из ницщевского «Заратустры», книги, которой он зачитывался в ранней юности и снова перечитал то место, где Заратустра, придя в город обращается с проповедью к толпе: «Приближается время, когда человек не сможет более родить ни одной звезды. Горе! Приближается время презреннейшего человека, который не в силах уже презирать самого себя. Смотрите! Я покажу вам последнего человека. „Что такое любовь? Что такое созидание? Что такое страсть? Что такое звезда?“ – так вопрошает последний человек и недоуменно моргает глазами.» Но толпа смеется над пророчествами Заратустры и ликующе, прищелкивая языками, кричит ему: «Дай же нам этого последнего человека, сделай нас последними людьми, о Заратустра!».

Но невозможно для него было и сложить руки. По крайней мере с самим собой он должен был быть честен. Он понимал, что теперь, в отличие от ситуации с проектом «Геката», его значение для реализации планов Остен-Штирума минимально. Герцог вполне мог найти другого специалиста, который занялся бы интеграцией нейросети и чипа. Такого полета творческой инспирации и нестандартного мышления, которые привели Ярослава к открытию новых подходов к искусственному интеллекту для этой задачи не требовалось. В лучшем случае Лопатин мог на какое-то время затормозить появление технической инфраструктуры Метаверса, но он не мог ее остановить. Это чувство морального долга и осознание своего бессилия внутренне точило его, лишало его покоя и удовлетворения от всего, что он делал. «Где искать тех людей, те силы, которые смогут осознать весь масштаб грозящей миру угрозы и будут способны открыть глаза миллионам сытых и самодовольных западных обывателей?», – думал он.

Лопатин попросил у Кшиштофа его смартфон на один вечер. Он знал, что его друг интересуется политикой и что этот его интерес был давно зафиксирован службой безопасности «Ultimate Solution» и не вызывал вопросов. Скорее всего люди Хьюго также уже осведомлены о том, что Кшиштоф посещает сайты разных политических партий и движений и вряд ли это их беспокоит, поскольку Кшиштоф – рядовой исполнитель. Поэтому Ярослав, взяв у него смартфон, стал жадно изучать политическую информацию, читать программы левых и правых партий, знакомится с их действиями и изучать биографии их лидеров. Его внимание привлекло объявление на одном из сайтов троцкистов. Их лидер, Вильгельм Тоблинг, профессор одного из известных европейских университетов, публицист и автор философских книг, приехав на время в Таллин, приглашал на открытую публичную лекцию. Лекция была посвящена глобальным проблемам, стоящим перед человечеством, и должна была состоятся через 10 дней. Ярослав решил сходить на нее и попытаться лично переговорить с Тоблингом.

XII

На это раз он поехал в город не с Хельмой, а с Кшиштофом. Профессор часто ездил по Европе с лекциями, участвовал во всевозможных мероприятиях, в общем искал максимальной публичности и, демонстрируя свой демократизм, охотно вступал в контакт со всякими людьми из разных слоев общества. Во время его поездки по польским городам, Кшиштоф и встретился с ним. Тоблинг тогда дал ему свою визитку и агитировал вступить в партию. Кшиштоф в партию не вступил, но какое-то время вел с Тоблингом довольно оживленную переписку. Ни Лопатин, ни Шепига, отпрашиваясь у Хьюго, конечно, ничего не сказали тому о том, что идут на лекцию. Но даже если бы Хьюго узнал, само по себе посещение мероприятия с участием Тоблинга не могло дать веских оснований для какого-либо преследования.

Двухчасовая лекция, довольно бесцветная и малооригинальная состоялась в здании Национальной Библиотеки, неподалеку от стен Вышгорода. Зал был полупустой. Сорокалетний, небольшого роста, с выпирающим пивным животом, редеющими светлыми волосами и кругловатым улыбчивым лицом добряка, Вильгельм Тоблинг внешне не производил впечатление глубокого мыслителя. Когда он закончил свое выступление, Кшиштоф и Ярослав подошли к нему и Кшиштоф спросил:

– Здравстуйте, Вы не помните меня? Я Кшиштоф Шепига, мы с Вами встречались в Польше.

– О, как же, как же, я Вас помню, дорогой товарищ Кшиштоф. А какими судьбами Вас занесло сюда, в Эстонию?

– Вы же знаете, я по профессии программист, а программисты – кочевники современного мира.

– Да. да, миграция рабочей силы, капитализм…

– Разрешите Вам представить моего друга, Ярослава Лопатина, также программиста, однако, гораздо лучшего чем я программиста, – улыбнулся Кшиштоф, повернувшись лицом к Лопатину, – Ярослав имеет свои мысли по поводу глобальных проблем и, если, конечно, у Вас найдется свободные десять минут, хотел бы задать Вам пару вопросов.

– О, конечно, конечно, я с удовольствием… Вот только подождите минут пять, я поговорю с организаторами мероприятия, а потом мы можем пройти в библиотечное кафе. Я, знаете ли, немного проголодался…

В кафе борец за права трудящихся заказал себе сто грамм элитного коньяка и еду. Ярослав, взяв себе кофе с бутербродом, обратился к нему:

– Вы знаете, господин Тоблинг, сфера моих научных интересов – искусственный интеллект. И как исследователь, я не могу не задумываться о тех последствиях, которые, несомненно, проявят себя в обществе, если нейросети будут внедрены во все сферы нашей жизни. Я отдаю себе отчет, что прогресс технологий – это вещь противоречивая, что наряду с позитивными моментами могут быть и негативные. Что Вы думаете по этому поводу, скажите пожалуйста.

– Послушайте, товарищ… – Тоблинг, забыв фамилию и имя Ярослава, посмотрел на Кшиштофа.

– Лопатин, Ярослав Лопатин, – подсказал Кшиштоф.

– Извините. Так вот, уважаемый мой Ярослав Лопатин, все это ерунда. Все эти надуманные страхи насчет нейросетей, чипов,