class="p1">— Ты забыл, — сказала она, — что если я улечу с ними и вернусь, то для меня пройдет один-два года. — Она вздохнула. — Ничем я не смогу помочь в предстоящей битве. Я всего лишь женщина. Ни на что не пригодная. Если же… ох, если ничего не изменится, на Черткои окажется гораздо больше пленников с Вайнамо. У меня есть кое-какие возможности, очень небольшие. Может быть, мне удастся помочь им.

Ивало глядел на яд.

— Я был почти готов выпить, — буркнул он. — Я никогда не считал, что это трудно: расстаться с жизнью. Но теперь… Если ты можешь… — Он вернул ей пузырек. — Благодарю, госпожа моя.

— У меня есть идея, — сказала она с некоторым нажимом. — Расскажи им все, что знаешь. Скажи, что именно я уговорила тебя сделать это. Тогда я попытаюсь устроить, чтобы тебя обменяли. Вдруг удастся…

— Вдруг, — сказал он.

Она покраснела.

— Если ты окажешься на свободе, — спросила она неловко, — может быть, ты съездишь в Тервола? Может, найдешь Хауки, сына Карлави, и скажешь ему, что видел меня? Если он жив…

569 Г.О.К

За время отсутствия кораблей Дирих изменился. Город сделался больше, грязнее, уродливее. С каждым годом все большее число людей теряло статус хозяина и уходило в подземелья, присоединяясь к бандам. Время от времени грохот сражений в тоннелях достигал даже верхних этажей, где жили хозяева. И с самых высоких башен нельзя было больше увидеть пустыню, только ряды заброшенных шахт и горы отработанной породы, на которых вырастали районы новостроек. Облака смога ползли вверх, и это тоже начинало ощущаться на элитарных этажах. В телешоу показывали теперь стриптиз и кровавые побоища. Из космических новостей было актуальным восстание на Новогале, подавленное с такой жестокостью, что возникшую нехватку рабочей силы пришлось восполнять за счет жителей Имфана.

И только если посмотреть в зенит, не увидишь никаких перемен: дневное небо все того же холодного пурпурно-голубого цвета, редкие желтые пылевые облака, ночью — те же самые звезды и череп луны.

Нет, подумала Эльва, кое-что изменилось. Флот Третьей экспедиции виден на орбите невооруженным глазом: тысяча сто звездолетов, вокруг которых кружат транспортники, набитые солдатами и снаряжением. Вся мощь Черткои выстроилась для захвата Вайнамо. Межзвездные походы — непростое занятие. Домой за припасами и подкреплением не пошлешь. Или вы сокрушаете врага, или он разбивает вас. Адмирал флота Борс Голье не собирался быть разбитым.

Борс Голье прекрасно понимал: несмотря на то, что в прошлый раз он уничтожил индустрию Вайнамо, какое-то подобие космического флота может вступить с ним в бой. Тридцать лет — долгий срок, и нелепо надеяться, что враг потратил это время зря. Конечно, силы будут не равны. Десять миллионов, даже если они напрягут все свои силы, не смогут противостоять согласованному натиску шести с половиной миллиардов, чей мир непрерывно индустриализировался на протяжении сотен лет и мог использовать ресурсы двух подвластных планет. Простая арифметика показывала безнадежность сопротивления. Но и десять миллионов могли оказаться кое на что способными, а ракеты с ядерными боеголовками — хорошее средство, чтобы хоть относительно уравновесить силы. Именно поэтому Борс Голье и добивался такой мощи своего флота, чтобы в зародыше подавить любое сопротивление. И получил свое.

Эльва перегнулась через перила балкона. Холодный ветер раздувал платье, заставляя переливаться радужные краски. Она не отрицала, что ткань красива. Борс изо всех сил пытался угодить ей. Сам он по-детски радовался своим успехам, новому высокому положению, восьмикомнатной квартире, которую они теперь занимали на верхнем этаже Лебеданской Башни.

— Ну, надолго мы не задержимся, — сказал он сразу после того, как они впервые обошли этот автоматизированный лабиринт. — Третья экспедиция отправится даже раньше, чем я думал. Какие-то несколько месяцев — и мы на обратном пути!

— Мы? — пробормотала Эльва.

— А ты хочешь остаться?

— В прошлый раз ты не был столь энергичен.

— Да. Но в прошлый раз я и не был тем, кем стал сейчас. Теперь — дело другое. Во-первых, у меня слишком высокое звание, чтобы обращать внимание на критику или зависть. А во-вторых… ты тоже входишь в счет. Ты не какая-нибудь случайная туземка. Ты — Эльва! Женщина, расколовшая того парня, Ивало.

— Мне кажется, это может вызвать беспорядки здесь, на Черткои. — Она повернула голову, искоса глядя на него из-под полуприкрытых век. В красноватых лучах солнца ее соломенные волосы казались золотыми. — О вас скажут, что вы бежите с собственного умирающего мира. Я была удивлена, когда вы согласились на еще одну попытку.

Голье усмехнулся.

— Не слушай толпу. Несколько Директоров проголосовали за то, чтобы Вайнамо оставили в покое. Другие предлагали простерилизовать планету кобальтовыми боеголовками. Но я их всех переспорил. Мы построили флот для оккупации планеты, и все ее население будет заложником своего поведения. При первых же подозрениях, что среди нас началась эпидемия, мы обратим в пустыню весь континент. Если же симптомы подтвердятся, мы уничтожаем оставшееся. Но, я думаю, нам предстоит обычная война. Нормальная.

— Я знаю, я уже это слышала. Раз пятьсот, наверное.

— Кошмар! Я в самом деле такой зануда? — Он встал и положил руки ей на плечи. — Я не хотел. Честное слово. Просто я так и не научился разговаривать с женщинами, вот и все.

— А я так и не научилась прятаться, словно призовая золотая рыбка, которую ты не желаешь никому показывать, — резко заявила она.

Он поцеловал ее, щекотнув усами.

— На Вайнамо все будет по-другому. Когда мы наведем там порядок, я стану губернатором планеты. Пока что мне приходится считаться с Директоратом, а там я смогу делать все, как захочу. И как захочешь ты.

— Сомневаюсь. Разве можно тебе верить? Я заставила Ивало все рассказать, пообещав ему обмен, но ты свое слово не сдержал. — Она попыталась вывернуться из его объятий, но у него были очень сильные руки. Эльва вдруг поняла, насколько она беспомощна. — И теперь, когда я говорю тебе, что с пленниками надо обращаться по-человечески, ты ссылаешься на свой чертов Директорат…

— Но в руках Директората полиция!

— А ты — Адмирал флота, и ты никогда не забывал мне об этом напоминать. Ты можешь добиться, чтобы вайнамоанцев содержали под почетным арестом и предоставили более сносные условия…

— М-м-м, ну потом… — Его губы тыкались ей в щеку, она отвернула голову и продолжала:

— …если будешь стоять на своем. Ведь это твои личные пленники, так ведь? Я достаточно об этом наслушалась — и от тебя, и от твоих зануд-офицеров, когда ты их приволакивал домой. Я читала, я прочитала сотни книг. А чем мне еще было заняться день за днем,