Затаив дыхание, смотрю, как Дилан круто развернулся и бросился к дереву, сломал толстенный сук, точно это тонкая ветка, и, высоко подняв его в руке, снова ринулся в бой. Раскрутил смертоносный сук над головой и… что-то садануло меня по голове. Я охнула, покачнулась и осела на траву. По щеке потекла кровь.

Видать, зазевалась я, наблюдая воздушную битву.

Резко вскочила на ноги и едва не упала снова. Голова кружится, в глазах темно. Наскоро стерев кровь со лба, я, как мельница, размахиваю руками. Кулаки сжаты — куда и кому попадет. От ударов ноет плечо. Чуть оторвавшись от земли, выбрасываю ноги взад и вперед: кому не досталось кулаком — получит пяткой или коленом. И снова кулаком, и еще ногой. Будут знать, что Макс никакой силой не сломить. Очнулась я только от резкого звука — кто-то вдалеке кричит от боли. Или это призыв о помощи? Стая? Я им нужна!

Ударом ребром ладони вышибаю из строя уже двадцатого ирейзера и тут же подбадриваю стаю:

— Надж, не сдавайся! Клык! Помоги Газзи и Игги!

Я и сама ни за что не сдамся, и им погибнуть не дам. Взмыв в воздух, сверху орлицей бросаюсь на нового ирейзера. Уложив его наповал, кинулась на крыльцо, где еще трое головорезов пытаются вломиться в дом.

Справа от себя слышу вой, от которого кровь стынет в жилах. Дилан снова размахнулся своей дубиной. Глухой удар. Кровь брызнула во все стороны. Ари заорал в озлоблении. В голосе его слышна готовность растерзать заживо. Он кинулся на Дилана. Промашка. Дорого она ему будет стоить.

Сердце у меня вот-вот выпрыгнет из груди. Дилан еще раз взмахивает веткой. На его изуродованном лице застыла холодная, жестокая маска. Сук опускается на голову Ари. Крылья его складываются, он летит вниз и брякается о землю, ломая кости.

Застыв в оцепенении, гляжу на тело Ари. Оно лежит на земле в такой нелепой, неуклюжей позе, в какой живое существо лежать не может.

А Дилан, целый и невредимый, плавно опускается в паре футов от меня прямо на крыльцо дома. Правда, глаза у него мутные, как пьяные, а рубашка так залита кровью, что невозможно сказать, какого она была цвета. Лицо его, черное и изувеченное, не узнать — я признала его только по копне золотых волос. Он изможден. Я бы даже сказала, постарел.

— Макс, — начал он, закашлялся и упал у моих ног.

— Он мертв! — крикнул кто-то, в ужасе от всего происшедшего.

Но тут случилось нечто невозможное и необъяснимое.

Еще остававшиеся в живых ирейзеры, а их вокруг вовсе не мало, все вдруг обмякли, скукожились и один за другим повалились на землю.

Глаза полуоткрыты, тело распростерто на крыльце, словно отделенное от него. Дилан наблюдает за происходящим. «Игра закончена. Батарейки кончились», — думает он. Голова у него кружится. Бредит он или нет? Схватка с Ари дорого ему стоила.

— Что за черт! — кулак Игги, нацеленный на ирейзера, влетает в пустоту.

— Че это они все вдруг скопытились? — устало бормочет Газзи. — Померли все, что ли?

— Что происходит? — Надж слегка покачивается.

Никогда еще такой изможденной Дилан крылатую стаю-семью не видел.

— Кажись, они все… одной цепочкой повязаны. И жизнь всех как-то от командира зависит, — хрипит Клык, размазывая рукавом текущую из носа кровь. Оба глаза у него почернели и заплыли. — Так что, если сдох Ари…

— …они тоже в ящик сыграли, — радостно заканчивает за него Макс. По голосу слышно, что она чуть ли не хихикает и что ей плевать, сдохли ирейзеры или нет. В отличие от остальных, ее это совершенно не заботит.

А заботит ее он, Дилан. Она стоит над ним на коленях и смотрит ему в лицо со страхом, благодарностью и нежностью. Сердце у Дилана замирает. Значит, он ей не безразличен. Значит, он ей все-таки нужен.

— Дилан, ты меня слышишь? — шепчет она ему в самое ухо. Потом видит его полуоткрытые глаза и облегченно вздыхает. — Я так испугалась, что ты умер.

Она отводит его руку от раны.

Он остолбенело смотрит туда, где темная кровь все еще сочится из разодранного до ребер бока.

— Сейчас промоем, перевяжем…

Он наблюдает, как она ловко отрывает рукав от своей рубашки и сноровисто раздирает ее на бинты. Но даже ее осторожное прикосновение заставляет его поморщиться.

— По крайней мере, все кончилось. — Надж с трудом улыбается разбитыми вспухшими губами. — Или почти кончилось.

Она устало глядит на Джеба, валяющегося у крыльца на земле и тихо постанывающего в беспамятстве. Но стая пропускает ее замечание мимо ушей — им пока не до Джеба.

— Кончилось, кончилось. — Газзи со вздохом облегчения неуклюже плюхается рядом с ней на ступеньку. И тут же взвизгивает — видно, забылся на радостях и неловким движением защемил вывихнутую ногу.

Но для Дилана… ничего не кончилось. Далеко не кончилось. Его задача еще не достигнута.

Хотя цель у Джеба и Ари была одна, Джебу Дилан доверял не особо. Он вовсе не был уверен, что дикие опьяненные кровью ирейзеры, убив Клыка, не накинутся следом за ним и на стаю. Ему, Дилану, нужно было во что бы то ни стало обезопасить Макс, а уж потом приниматься за дело. А то, что от своего решения он не откажется, это он точно знает.

«Теперь, — думает он, — все зависит от меня одного».

Теперь убить Клыка может только он.

Он с трудом поднимается на ноги, ощущая на себе ласковый, озабоченный взгляд Макс.

— Прости меня, Макс, — шепчет он так тихо, что только она одна различает его слова.

И, резко развернувшись, он с силой бьет Клыка прямо в уже расплющенный нос.

Настал час, для которого он, Дилан, создан.

Обалделая физиономия Клыка придала ему сил продолжать задуманное.

Несколько мощных взмахов крыльями — и он взмыл в воздух, только ветер в ушах засвистел. В гневе и изумлении, с лицом, перекошенным от боли, с хлещущей из носа кровью, Клык бросился от него прочь. Но Дилан в одно мгновение поравнялся с ним крыло в крыло. Он, Дилан, настоящий охотник, сильный и уверенный, точно преследование и погоня у него в крови.

Прав был доктор Вильямс: Клыку не сравниться с ним ни в мощи, ни в выносливости. Потому что…

И конец этой схватки давно предрешен.

Мысленным взором Дилан словно наблюдает за ней с высоты: гигантский орел, оглашая небо неистовым клекотом, рассекает крыльями воздух. С единственной мыслью — о крови врага — он готов наброситься и впиться в противника когтями и терзать его плоть клювом, пока тот не рухнет замертво.

Дилан видит, как тяжело уворачивается от орла медведь, как поднимается, пытаясь защититься, мощная лапа, как хлещет из свежих ран кровь на свалявшуюся черную шкуру. Видит знаменитые клыки, обнаженные в зловещем оскале.