Для того чтобы ввести англичан в заблуждение, я пошел так, чтобы им было меня видно, через Шумансдрифт к ферме Балтеспорт на реке Реностер, в 15 милях от брода. Но в следующую же ночь я повернул назад и перешел через реку к западу от Шумансдрифта. Когда мы в ближайшую ночь снова сидели в седлах, я слышал, как некоторые спрашивали: «Куда же теперь?»

Мы шли к станции Фредериксштадт. Там мы напали на генерала Бертона, сделав предварительно обстоятельную рекогносцировку. Я узнал, что генерал Либенберг совершенно отрезал все пути сообщения англичан и что они могли сноситься между собой только по гелиографу. Впрочем, около станции у них были великолепные укрепления, а также и на холмах, к юго-востоку и к северу оттуда.

Мы обложили генерала Бертона сплошным кольцом. В течение пяти дней мы держали его запертым, расположившись к востоку, к югу и к северо-западу от него. На пятый день я сговорился с генералом Либенбергом занять новую позицию на насыпи железной дороги, на северо-запад от самой крепкой позиции англичан, причем я должен был послать с генералом Фронеманом 80 человек, а он 120. Эта позиция была так важна, что ее должны были занимать никак не менее 200 человек, иначе ее нельзя было защищать.

Так и было условлено. Что же произошло на самом деле?

Я был уверен, что две сотни заняли эти позиции. Вместо этого там оказалось всего 80 человек. А между тем генерал Бертон получил на следующее утро значительные подкрепления со стороны Крюгерсдорпа. Я не имел от моих разведчиков никаких сведений об этом подкреплении, и когда оно подошло, то было уже невозможно задержать его. Когда я узнал о его приближении, неприятель уже успел напасть на несчастную кучку людей и открыл по ней ожесточенный огонь. Если бы у моих бюргеров было достаточно зарядов, то они могли бы еще отстреливаться. На беду, они и этого не могли сделать, так как у них почти не было зарядов. Им ничего не оставалось более, как бежать. Вслед им посылались снаряды из трех пушек, которые еще с утра обстреливали их. Но тогда они прятались за насыпь, которая защищала их; теперь же им пришлось бежать без всякого прикрытия под градом пуль и гранат, без лошадей, так как они оставили их в более безопасном месте. Если бы их было на позиции 200 человек, как было условлено раньше, то, по всей вероятности, подошедшее подкрепление не могло бы вытеснить их; и тогда, по всей вероятности, генералу Бертону пришлось бы сдаться. Вместо этого у нас оказалось 30 человек убитыми и ранеными и приблизительно столько же было взято в плен. Между убитыми был незабвенный капитан Сарель Силие, внук уважаемого деятеля первых времен республики, а между пленными фельдкорнет Джури Вессельс. Все это было очень печально.

Генералу Фронеману следовало бы удалить своих бюргеров в тот же момент, как он заметил, что генерал Либенберг не прислал своих. Я слышал позднее, что убитый капитан Силие сам не захотел оставить позицию.

Тяжело было потерять сражение почти уже выигранное. Как раз в тот момент, когда победа была уже близка, пришлось отступить.

Мы направились назад к Ванфюренсклофу. Придя туда на следующий вечер, мы услышали об огромных неприятельских силах, двигавшихся с трех сторон: от Потчефстрома, по направлению от Тейгерсфонтейна и от Шумансдрифта.

На следующее утро мы перешли реку Вааль и расседлали лошадей.

Я послал разведчиков на рекогносцировку. У меня уже не было разведывательного отряда Яна Терона; он распался, и члены его разошлись по разным отрядам.

Только что успели мы наскоро позавтракать, хотя уже было далеко за полдень (но мы еще ничего не ели), как прискакали мои посланные с криком:

— Неприятель близко!

В один миг все лошади были оседланы, и мы удалились. Англичане заняли холмы как раз к северу, за рекой Вааль. Мы могли скрыться только за стенами кафрских жилищ, но они не представляли защиты для наших лошадей; а потому мы ускакали, хотя нам вслед сыпались гранаты и пули.

Здесь мы потеряли пушку. Это случилось в то время, как я отлучился на левый фланг. Сломалось одно из колес лафета, и пришлось пушку оставить на месте.

Во время этого бегства произошел любопытный эпизод. Одна неприятельская граната упала в повозку, на которой стояло четыре ящика с динамитом: их, конечно, разорвало. Но животные только что перед этим почему-то были отцеплены, иначе могло бы произойти большое несчастье.

У нас не было потерь, если не считать двух бюргеров, которые, думая, что могут лучше спрятаться в доме, как раз попались в руки англичанам, пришедшим из Шумансдрифта.

Мы прошли несколько к востоку, а как только стемнело, незаметно свернули на юго-запад, к Ботавиле. На следующий день мы были у Бронкгарстфонтейна, а оттуда двинулись несколько на запад от Ребоксфонтейна и переночевали у реки Реностер.

Там я получил известие, что президент Штейн вернулся со своим штабом из Магадодорпа, где у него было свидание с трансваальским правительством. Президент просил меня приехать к нему, чтобы повидаться с Делареем.

Я отправил свой отряд по направлению к Ботавиле, а сам со своим штабом поехал к президенту. Мы встретились 31 октября у Вентерсдорпа. Я услышал от него, что по приезде в Магадодорп, он не застал президента Крюгера, который должен был из Лоренцо-Маркеса отплыть на военном судне «Гельдерланд», специально посланном за ним королевою Вильгельминою для того, чтобы перевезти его в Голландию. Это было незадолго до того, как Португалия перестала быть нейтральной. Престарелый президент уехал как раз вовремя.

Генералу Деларею что-то помешало приехать, и я вместе с президентом отправился по направлению к Ботавилле.

Я получил сведения от генералов Фури и Герцога, а также и капитана Схеперса, что бюргеры снова присоединились к их отрядам. Мне теперь снова казалось, что наступает подходящее время для того, чтобы пробраться в Капскую колонию. Президент Штейн выразил желание отправиться туда вместе со мной.

Обдумывая этот план, мы перешли железную дорогу около Винбурга. 5 октября мы пришли в Ботавилле, где нашли генерала Фронемана, который прибыл со своими отрядами от реки Реностер. Увы! Могли ли мы думать, что здесь нас ожидает большое несчастье!

В тот же день показалось огромное английское войско, которое шло вслед за нами; произошла стычка, после которой англичане отступили. Мы тоже отправились в путь, но не отошли далее первого холма. Нисколько не боясь неприятеля, мы переночевали в 7 милях от англичан, отделенные от них рекой Фальсхривир.

Я послал сторожевой караул к реке и приказал ему оставаться там до следующего дня. Наутро бюргеры, вернувшись, сообщили мне, что ничего не видели, кроме небольших дымков. Дымки показались к северу от реки, и они думали, что там лагерь англичан. Значит, все было благополучно — так подумал бы каждый.

Но капрал, принесший мне известие, не отошел еще на 100 шагов, как я услышал выстрелы. Я думал, что бюргеры убивают для себя какую-нибудь овцу или что-либо другое. Но выстрелы послышались во второй раз, в третий… Что же оказалось? Англичане были в 200 шагах от нас, на холме около Ботавилле — как раз там, откуда только что вернулся сторожевой караул!