Как оказалось, Лиза Дунаева жила в Приволжском районе в одной из сталинок, что стоят прямо вдоль Волги по набережной. Кстати, совсем неподалеку от Первой городской больницы, в которой якобы работала убитая Марина Гордеева. По этому адресу я и решила направиться сразу после того, как последний кусок бутерброда, щедро намазанного печеночным паштетом, попадет в мой желудок.

ГЛАВА 3

Весна — дама капризная и непостоянная, и об этом уже было сказано много, причем не только в прозе. Вот и сегодня она решила продемонстрировать свое непостоянство во всей своей красе: выглянув в окно, я поняла, что вчерашний теплый солнечный денек остался всего лишь приятным воспоминанием. Теперь же за окном шел дождь и было пасмурно. Дождь, видимо, начался только сейчас, потому что Гордеев пришел ко мне абсолютно сухой — а ведь хотя бы несколько капель должны были на него попасть, пока он шел от машины до подъезда. К тому же асфальт явно был еще серым, не успев потемнеть от воды. Приоткрыв окно и снова окунувшись в весеннюю, на этот раз влажную, свежесть, я увидела, как где-то за городом вспыхнула и погасла молния. Дождь был частым и упругим — мелкие капли так и отскакивали микроскопическими брызгами от поверхности асфальта. Капли были настолько мелкими и частыми, что напоминали водяную пыль.

Я вздохнула. Мне не очень-то хотелось пачкать машину, но пока поймаешь такси, промокнешь до нитки. Ведь в такую погоду мало кто изъявит желание посадить в салон пассажира в неизбежно грязных ботинках. Я уже не раз замечала, что поймать такси в дождливую погоду бывает гораздо сложнее. Что ж, придется пожертвовать чистотой своей «ауди», постараюсь ездить как можно осторожнее.

Дорога от моего дома до набережной, где жила искомая мною Лиза Дунаева, отняла у меня всего лишь пятнадцать минут, и вот я стояла напротив железной двери и изо всей силы нажимала на кнопку звонка, поняв уже, что напрасно трачу силы. Конечно, вероятность того, что Лиза не снимает трубку телефона только лишь по причине его неисправности, была весьма призрачной, а теперь я уже и не сомневалась в том, что телефон, скорее всего, в полном порядке, чего нельзя сказать об исчезнувшей девушке.

Перестав наконец терроризировать кнопку звонка, я огляделась по сторонам в поисках квартиры, более или менее подходящей для того, чтобы попытаться что-нибудь узнать у проживавших и ней по поводу Лизы Дунаевой. Все квартиры были на одно лицо, видимо, железные двери фирма «Трайзер» устанавливала здесь по коллективному заказу жильцов, и отличались они лишь цифрами, составлявшими номер, и конфигурацией кнопок от звонков. Одна из кнопок была розового цвета — я нашла ее оригинальной, что и определило мои дальнейшие действия.

Дверь открылась внезапно — несколько раз позвонив, я напряженно вслушивалась в надежде уловить звук шагов, и тут дверь вдруг распахнулась, как будто человек, стоявший с той стороны, не подошел к ней, а материализовался прямо из воздуха. Хотя причина внезапности появления хозяйки квартиры была не в этом — я догадалась, что она, видимо, уже давно стояла возле двери и подсматривала за моими действиями в дверной глазок. Что ж, любопытство — не порок.

Соседкой Лизы Дунаевой оказалась молоденькая, лет двадцати, длинноногая девица с плоской, едва ли не вдавленной, грудью, и жиденькими вытравленными прядями, которые были разделены на прямой пробор и обрамляли с двух сторон ее, в общем-то, симпатичное лицо, делая его каким-то жалким. На правой щеке виднелась показавшаяся мне неуместной треугольная родинка. Девица была одета в короткую оранжевую майку и черные лосины, ноги были босыми, ступни — огромными. Я заметила, что длинноногая соседка оказывается, еще и длиннопалая. Таких длинных пальцев на ногах у человека мне, честно говоря, видеть еще не приходилось.

Она смотрела, слегка прищурив свои зеленые раскосые глаза, видимо была близорукой.

— Вы ко мне? — поинтересовалась она, и я решительно кивнула, заключив, что девица вполне подходящий кандидат для общения по поводу пропавшей Лизы Дунаевой. Ведь они были приблизительно одного возраста, а значит, не исключается возможность, что Лиза и длиннопалая — подруги.

— К вам. Я по поводу вашей соседки, Лизы Дунаевой.

В глазах ее мелькнула настороженность, я успела это заметить, и истолковала по-своему — видимо, отсутствие Лизы вызывало опасения не только у меня одной.

— А вы ее подруга? — поинтересовалась она, продолжая стоять в дверном проеме все в той же монументальной позе.

— Нет, не подруга. Дело в том…

Разговаривать на лестничной площадке было неуютно, каждое, даже негромко сказанное слово, почему-то отражалось от стен. Поднабравшись наглости, которой мне, к слову, не занимать, я предложила:

— Может быть, вы позволите мне зайти, чтобы поговорить?

Она равнодушно повела плечами и посторонилась. Однако дальше прихожей дело так и не продвинулось. Решив довольствоваться малым, я уже было собралась приступить к прояснению интересующего меня вопроса, как вдруг услышала встречный, заданный с полуутвердительной интонацией, вопрос:

— Вы частный детектив?

— А почему вы так решили? — настороженно поинтересовалась я, а она лишь пожала в ответ плечами.

— Не знаю, по-моему, это заметно.

Камушек, брошенный в мой огород, по размерам напоминал скорее приличный булыжник, и мне пришлось усилием воли подавить растущее чувство досады.

— Когда вы последний раз видели свою соседку?

— Не помню, может быть, два или три дня назад.

— То есть за прошедшее с тех пор время она дома не появлялась?

— Не знаю… Я не видела.

— Вас не настораживает ее отсутствие?

— А почему меня должно настораживать ее отсутствие? — ответила она вопросом на вопрос. — Я же ей, в конце концов, не мама и не папа.

— Кстати, о маме и папе. У Лизы есть родители?

— Родители есть у всех, — резонно заметила она, — но если вы хотите уточнить, где они живут, то я, к сожалению, помочь вам ничем не смогу. Мама у нее, кажется, умерла уже давно, а отец где-то живет с другой женщиной.

— А молодой человек? Лиза с кем-нибудь встречается?

Ее реакция на мой вопрос была какой-то странной. Она откинула голову назад и закатила глаза, при этом высоко подняв брови, а затем опустила голову уставилась на меня в упор, долго не произнося ни слова.

— Не знаю.

С чувством, с толком, с расстановкой… Только вот что это за странная жеманность, совсем в данной ситуации, на мой взгляд, неуместная.

— Хорошо. Но, может быть, вы сможете что-нибудь сказать по поводу ее подруги, Марины Гордеевой, знаете такую?

— Марина? Кажется, видела пару раз, а при чем здесь Марина? —