Но тут внезапно поток моих размышлений прервала отрывистая автоматная очередь. Стреляли впереди, причем совсем недалеко, за два-три дома от меня, за околицей мертвого села. Но я пока не видел, что там происходит – обзор загораживали развалины.

Простучала вторая очередь, следом раздался утробный вой, который я узнаю из тысячи.

Твою ж налево!!!

Я рванул вперед изо всех сил. Впереди послышался истошный визг, тут же перешедший в хрип, а следом вновь замолотил автомат – длинной очередью отчаяния, практически мгновенно опустошающей магазин. Так стреляют, когда шансов на спасение больше нет, когда всё, что осталось тебе в этой жизни – это выпустить в противника полмагазина патронов… и умереть, напоследок треснув врага прикладом по харе. Хорошая смерть. Правильная. Сталкерская…

Я выскочил из-за угла дома – и увидел примерно то, что и предполагал увидеть, судя по звукам битвы.

Фенакодус Касси лежал в луже крови. Его когтистые лапы запутались в кишках ктулху, который валялся рядом. Перед смертью Арт вспорол брюхо чудовища, напавшего на него, но убить не смог: завалить взрослого, матерого ктулху задача не из легких. Сейчас эта кошмарная тварь лежала рядом с фенакодусом, но выпутывать свои кишки из его лап не спешила. Ктулху, словно вампир из ужасной сказки, присосался к шее мутанта и жадно глотал чужую кровь. При этом она тут же выливалась из разорванного желудка монстра, но ктулху это нимало не заботило. Инстинкт у них такой: если ранен и есть возможность напиться крови, раны подождут. Главное нажраться, а организм сам запустит процесс регенерации.

Но это было не все.

Неподалеку валялся еще один ктулху, на теле которого зияли ужасные раны. Впрочем, самый страшный монстр Зоны был еще жив, и медленно, но верно полз к той, кто причинила ему ужасную боль.

Касси лежала метрах в пяти от раненого ктулху, и одного взгляда на девушку мне было достаточно, чтобы понять: всё, не жилец «всадница».

Ее левая нога была полуоторвана от тела. Из зияющей раны на бедре торчал обломок кости, из-под которого толчками выливалась кровь. Девушка пыталась руками зажать артерию, но было ясно: дело это совершенно бесполезное. Думаю, она это тоже понимала, но как любое живое существо на земле не верила, что это – конец, и всеми силами пыталась прожить еще немного. Зачем? Всё просто.

Это тоже инстинкт, как у ктулху. Тот жрет, не желая осознавать, что сдохнет с минуты на минуту, и мы в этом недалеко от него ушли. Тоже для чего-то суетимся напоследок… Хотя, может, лучше делать хоть что-то, чем просто лежать и ждать неминуемого. Страшно же так лежать, что мутанту, что человеку. Вот от этого страха и происходит та предсмертная суета, ненужная и бесполезная лишь на первый взгляд…

Я выстрелил в затылок ползущего мутанта и бросился к Касси, на ходу вытаскивая из кармана кровоостанавливающий жгут. Хоть и ясно было, что бесполезно это – слишком много крови она потеряла. Но я все-таки положил карабин на траву, встал на одно колено и перехватил ей бедро жгутом выше раны. Потом открыл карманную аптечку и всадил девушке укол промедола в плечо прямо через камуфляж.

Она смотрела на меня большими глазами, как умирающая лань на человека, пытающегося оказать ей помощь. С благодарностью – и пониманием, что все напрасно.

Я отбросил пустой шприц-тюбик и полез за вторым – я всегда таскаю с собой тройной запас промедола, если не удается достать буторфанол. Впрочем, если удается, и «бутором» запасаюсь в избытке. Главное для бойца при серьезном ранении не вырубиться от болевого шока. Тогда есть шанс и отбиться от врага, и оказать самому себе первую помощь. Или вот, как сейчас, обезболить умирающую. Даже если она самая распоследняя сволочь, дать уйти без страданий – это святое. Во всяком случае, для меня.

Ктулху вдобавок распорол ей лицо, когтями деранул от души. От левого виска до подбородка шли четыре глубоких борозды, по краям которых лохмотьями свисала кожа. Касси попыталась дотронуться до лица, но я перехватил ее руку.

– Не надо.

Рука была горячей. Организм отдавал последние силы, пытаясь выжить. Увы, скоро эти силы закончатся и конечности начнут стремительно холодеть. У Касси оставалось в лучшем случае минут пять.

А, может, и того меньше…

– Это… всё? – спросила она.

– Всё, – сказал я.

Это обычным людям врут, так как они хотят обманываться в такие минуты. Обычным. Но не сталкерам.

– Жаль, – вздохнула она. – Лицо… как?

Я покачал головой, после чего сделал девушке вторую инъекцию. Сейчас горячка боя начала ее отпускать. Значит, если не помочь заранее, скоро придет настоящая боль.

– Ясно, – криво ухмыльнулась «всадница». – Уродкой родилась, уродкой и помираю.

– Ты очень красивая, – сказал я, стараясь не смотреть на левую половину ее лица. Сталкерам не врут перед смертью. Но Касси была девушкой, и я знал – сейчас она очень хотела, чтобы я так сказал.

– Спасибо, – прошептала она.

Ее голос слабел с каждой секундой.

– А я все-таки отдала тебе Долг Жизни, Снайпер. Ктулху, похоже, ждали нас, прячась за этими развалюхами. И если б не мы с Артом…

– Знаю, – кивнул я. – Благодарю.

– И да… Вот еще.

Она дотянулась до кармана разодранных штанов и, достав из него маленький, тусклый шарик, протянула его мне.

– Это… твое…

Слова уже давались ей с трудом.

– Я следила за тобой, когда ты шел… через Поле аномалий… И видела, как ты его… достал… Ты удачливый, Снайпер… Очень удачливый… Этот артефакт…

Она не договорила.

Ее зрачки расширились, дыхание стало хриплым, тело свело судорогой. Но она нашла в себе силы протянуть мне этот шарик, больше похожий на невзрачный круглый камешек, найденный на дороге. Ей почему-то было важно, чтобы я взял его.

Я взял. И даже положил на старое место, в нарукавный карман, так, чтобы она видела.

– Ты… простил меня? – хрипло выдохнула она.

Я кивнул.

– Хорошо…

Она попыталась улыбнуться, но сведенные судорогой лицевые мышцы не позволили ей это сделать.

– Хорошо, – повторила она. – А я ведь… полюбила тебя, Снайпер… Первый раз в жизни… полюбила…

Это были ее последние слова. Я в который раз уже ощутил затылком холодный ветерок – слишком холодный, чтобы быть просто порывом ветра. А еще я почувствовал присутствие за спиной еще кого-то. Но не стал оборачиваться.

Потому, что знал, кто это.

– Пусть ее путь будет легким, Сестра, – тихо попросил я.

Ответом мне было молчание, но я знал, что услышан. Смерть немногословна, и редко отвечает на просьбы. Но я был ее побратимом, и очень надеялся, что Сестра не откажет.

Она и не отказала.