«Ты слишком сильно накрасилась. Сотри штукатурку, иначе никуда не пойдешь…»

К девушке тут же вернулись тревоги подростка, сливаясь с накопившимся с тех пор гневом. Она пнула ногой ящик комода, и наваждение растаяло. Доун с трудом подавила рвущийся из горла крик. Тело превратилось в готовый взорваться комок нервов.

«Чтоб тебе пусто было, Фрэнк. Зачем ты ввязался в эту историю? Будь ты проклят!..»

Пытаясь хоть как-то сбросить напряжение, Доун поплелась на кухню, к столу, на котором успела заметить разбросанные бумаги: счета, документы… Брейзи и Кико их уже просмотрели, но Доун хватило беглого взгляда, чтобы понять — здесь многого не хватает. Например…

Доун со всех ног кинулась в спальню, упала на колени рядом с кроватью и отодвинула ее в сторону. Память не подвела: Доун легко вытащила из пола несколько дощечек и запустила руку в образовавшуюся щель, не задумываясь о том, что может скрываться в темной дыре. Вытащив из тайника коробку из-под обуви, Доун вытряхнула содержимое. На пол посыпались пачки денег — банкам Фрэнк не доверял — вперемешку с выцветшими фотографиями и еще какими-то документами.

Нужно срочно рассказать о тайнике Кико. Может быть, обнаружится какая-нибудь зацепка, хоть что-то, любая мелочь…

Охваченная лихорадочным возбуждением, которое росло с каждой секундой, Доун начала просматривать бумаги. Свидетельство о браке. Статьи из газет о карьере жены, о спортивных успехах дочери — Фрэнк был не чужд сантиментов.

Фотографии. Эва и Фрэнк улыбаются у дверей скромной церквушки в Вегасе, где поженились, сбежав от ее агента и импресарио — то есть от тех людей, которые в один голос заявили бы ей, что она губит свою блестящую карьеру.

Фрэнк и Эва в парке Гриффит — смотрят друг другу в глаза, не подозревая о том, что их снимают, а в округлившемся животе Эвы уже живет дитя их любви.

Стараясь не разреветься, Доун один за другим переворачивала снимки лицом вниз.

И вдруг ее словно огрели по голове. Доун в ужасе отшвырнула фотографию, которая жгла ей руки.

Снимок отлетел в угол комнаты и упал изображением вниз.

Застывшие в воздухе руки мелко дрожали. Господи, она и забыла, что отец сохранил эту фотографию.

Даже невидимая, картинка продолжала разъедать кожу и сдавливать сердце — казалось, сейчас оно съежится в крошечный заледенелый комок и все, конец. Доун снова чувствовала себя десятилетней девочкой, которая сунула нос, куда не следует, и обнаружила, что кошмары бывают не только во сне.

В тот день она увидела, как Фрэнк прячет коробку, и ей захотелось узнать, что от нее скрывают. Доун дождалась, пока Фрэнк уйдет из дома, потихоньку залезла в тайник и занялась исследованием содержимого.

Лучше бы она этого не делала! Впоследствии пришлось приложить немало сил, чтобы забыть увиденное в тот день.

Ради чего Фрэнк сохранил снимок? Доун ни разу не заговорила с отцом на эту тему. Зачем? Разразился бы очередной скандал, а потом пришлось бы прятать глаза, притворяясь, что ничего не произошло.

Тогда ей удалось стереть изображение из памяти.

А теперь Доун сидела, как много лет назад, обхватив колени руками, и тупо раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь уничтожить то, что однажды попало на пленку.

Наверное, она призывала забвение довольно долго, потому что, когда в дверь позвонили, часы на тумбочке у кровати Фрэнка показывали три часа ночи.

Доун попыталась заставить себя подняться, но тело не слушалось. Белая замазка, которой Доун слой за слоем покрывала память, намертво склеила и ее мышцы. В прихожей послышались голоса Кико и Брейзи, звук шагов замер у порога спальни.

— Как ты? — спросил Кико. — Входная дверь не заперта…

— Извини.

Коллеги стояли у двери на некотором расстоянии друг от друга, как будто они поссорились. «Такие вещи всегда бросаются в глаза, — подумала Доун. — После размолвки всегда появляется едва уловимое напряжение».

Брейзи медлила у порога, словно сомневалась, обрадуется ли Доун ее появлению. Кико вошел первым, скользнул взглядом по майке Фрэнка, сел на пол и начал перебирать фотографии, складывая их в коробку. На одной из них его взгляд задержался. Кико улыбнулся и протянул ее Доун.

На снимке ей было лет тринадцать. Она стояла в гимнастическом купальнике, сжимая в руках трофей, завоеванный, очевидно, на каких-то соревнованиях. Косички и улыбка до ушей никакие вязались с густо наложенной косметикой — Доун уже тогда красилась вызывающе, стараясь стереть любое сходство с «природной красотой» Эвы. В школе, где репутация зависит от того, кто твои родители, это здорово ее выручало. Девочка ненавидела любые упоминания о предках, серьезно занималась спортом и в результате почти сразу попала в разряд аутсайдеров. Ее школьные приятели дружно скуривались, а Доун ходила в спортзал, тусовалась в компании парней-бейсболистов и всячески избегала участвовать в жизни отпрысков кинозвезд.

— Хорошее было время, — сказала она, осторожно держа фотографию на ладони.

Брейзи тихонько подошла и встала рядом с Кико. Она смотрела, не отрываясь, на один из снимков, и на ее лице застыла маска боли. Когда она аккуратно положила снимок в коробку, Доун увидела, что это свадебная фотография родителей.

— Долго же он тут прожил… — Кико разглядывал снимок, на котором Фрэнк лежал в гамаке за домом. — Странно, что твой отец не захотел уехать из Лос-Анджелеса.

— Он иногда говорил мне, что предпочел бы, чтобы я росла в другом месте, но здесь жили его родители, и Фрэнку хотелось оставаться поближе к ним. Они умерли всего пару лет назад.

«Что не помешало ему, — добавила Доун про себя, — сделать все, чтобы между Доун и Эвой выросла пропасть». Фрэнк воспитывал дочь так, как воспитывал бы мальчишку-сорванца, и часто повторял, что она — полная противоположность матери. А Доун, стараясь угодить отцу, держалась подальше от отпрысков знаменитостей, уверенная в том, что она не их поля ягода — именно это твердил ей отец.

В плюсе? Ей удалось благополучно избегнуть участи многих детей звезд — самоубийства и проблем с наркотиками.

В минусе? Да вспомнить хотя бы вчерашний вечер в «Кошачьей лапе», когда пришлось сражаться за мужское внимание с призраком матери.

Ее размышления прервал изумленный возглас Брейзи. Доун напряглась и инстинктивно потянулась к револьверу, который лежал на кровати. Но оружие не понадобилось.

То была всего лишь фотография. Та самая, которую Доун зашвырнула в дальний угол, надеясь, что случится чудо и она исчезнет сама собой.

Зажав рот рукой, Брейзи смотрела на нее круглыми от ужаса глазами. Кико выдернул фотографию из ее пальцев, взглянул на нее и уставился на Доун.

— О Господи…

Брейзи поднялась и неверными шагами побрела к двери, удаляясь в сторону кухни.

Доун страстно желала ни о чем не думать. Во рту скопилась едкая горечь.