Вверх, к снежнику, под которым булькают ключи. Вверх, к перевалу! Дальше, дальше, дальше!..

«Асто» достался ему вместе с подаренной Тимо пуховкой. Одну таблетку он потерял, другие пихнул в карман и забыл, пока не прочитал в «За рубежом» интервью с Гербертом Лоу о скитаниях в боливийских джунглях. К тому времени «асто» уже использовали только в аварийных ситуациях. Потом он увиделся с Тимо на мемориале Романа Кармена и там услышал от него, как снежная буря рвала палатку на Зильберкранце, где сгрудились товарищи, давно похоронившие его. А он целым и невредимым вышел к базе, только одежда была изорвана в клочья. Через год, возвращаясь в Таллин из Пярну, Тимо вдруг обнаружил, что боится двинуть руками. Инспектор ГАИ нашел его посреди шоссе горько плачущим возле автомобиля. Полный курс лечения уменьшал вероятность подобных случаев с каждым истекшим годом.

Для устранения вредных последствий после приема стимулятора необходимо было пройти курс неприятных процедур. Но все равно оставался некоторый риск рецидивов. Двойная доза, принятая Августом, увеличивала риск ровно вдвое…

Но сейчас кровь бурлила. Ощущая ее биение, он радовался.

Жестикулируя, гримасничая, он успевал нагибаться, хватать глыбы льда и швырять вперед, тут же стыдить себя за мальчишество, могучими прыжками одолевать трещины и мчаться дальше. С диким восторгом он вспоминал пройденный путь, хохотал при виде предстоящего.

Теперь Август уже бежал, не сдерживаясь, размахивая руками и крича:

— Вернусь, разворочу проклятый бугор! К черту яков!..

Сами дойдем и вернемся! — На бегу, оттолкнувшись от снега, повернулся в прыжке вокруг оси и приземлился на мчавшиеся ноги. Он едва вспомнил — еды нет и даже при могучей помощи «асто» надо беречь силы.

Успокоившись, Август скачками понесся вперед, выкрикивая случайные фразы, чаще всего одну:

— Все, что было в душе!.. Все, что было в душе!..

Увидев цепочку следов, он легко сорвался в ярость — отмахать столько и выйти на свой же след!.. Август зарычал, но так же мгновенно и затих. Следы, скорее всего медвежьи, тянулись вперед, к гряде «бараньих лбов» на краю снежника, и там обрывались, но с новой своей зоркостью Август понял, что зверь вскарабкался на тот камень. Откуда здесь медведи, да еще… Полно, медведь ли это? Широкие округлые ступни, большой палец странно вывернут в — сторону, никаких признаков когтей. Подъем неразличим, отпечаток неглубок нога не тяжелая…

Пора было бежать, перед глазами вертелись огненные круги, лопались иссушенные морозом губы, но он удерживался на месте.

Тхлох-мунг. Галуб-яван. Бигфут. Йети.

Задыхаясь, Август схватился за лицо. Ему было уже совсем худо, когда унты, как семимильные сапоги, вырвались из вытоптанной ямы и понесли его вперед. Август бежал вдоль следа, прыгал на валун, секунду побалансировав, перескакивал на второй, третий, четвертый…

За грядой след раздвоился… нет, это животное стояло на месте, тоже долго металось из стороны в сторону. Спрыгнув с камня, он пошатнулся — из подошвы вырвалось сразу три шипа, — но тут же бросился вперед, по снегу, и через несколько шагов все стало ясно.

Путаная сетка волчьих следов накрывала тот, которым шел он до самого снежника, и пропадала за его подъемом. После топтания перед валунами Август не мог позволить себе еще одну остановку — риск помереть от так называемого «стресса неподвижности» был слишком велик. Перейдя на быстрый шаг, он нащупал в кармане плоскую коробочку, о которой не вспоминал с утра. Парализатор!

Сколько волков могло быть в стае? Он не умел читать следы и в другое время вообще спутал бы их с собачьими. «Асто» помогал если не думать, то соображать, но дать знание, которого никогда не было, не мог.

Парализатор стрелял почти бесшумно. Иммобилизация наступала через десять-двадцать секунд, в зависимости от веса зверя, и длилась до сорока минут.

Мда… От самого примитивного дробовика было бы куда больше проку…

Август выбрал из десяти ампул три, рассчитанные, как сказал ему еще Николай, на крупных животных. Зарядив, он сунул парализатор в один карман, футляр в другой и выбежал на гребень снежника. Впереди, далеко-далеко, у самого отрога Чон-Кырган, двигались три черных точки. А еще дальше, опережая их, — одна, похожая на маленький вопросительный знак на огромном белом листе плато.

Теперь ему стало совсем нехорошо. Август, не раздумывая, достал и швырнул в рот остатки пеммикана, арахиса. Стремительно разжевал и с наслаждением проглотил неописуемо вкусную, солоновато-мясную кашицу. Вздохнул, утер губы. Отныне оставалось только выйти — или умереть.

Направление следа примерно совпадало с его маршрутом. Надо было решать: гнаться ли неизвестно за кем или заняться спасением собственной, пусть и не такой ценной для науки, шкуры.

Сталкиваться с волками не очень хотелось. Конечно, при нем парализатор и охотничий нож, но все-таки…

Обострившийся слух уловил клокочущее рычание, и с легким порывом ветра в ноздри ворвался близкий запах свежей, горячей крови. Август дернулся вперед, остановился, нащупал рукоять парализатора, потом резко выдохнул и в длинном прыжке взвился на гряду валунов, из-за которой донесся запах охоты.

За камнями трое волков, рыча, давясь и мотая головами, рвали какую-то добычу, полузасыпанную изрытым, кровавым снегом.

Только самый крупный из них успел поднять мерзко выпачканную морду. В тот же миг Август схватил его за задние ноги, поднял и грохнул головой о камни. Отбросив корчащуюся тушу, он еще успел предупредить пинком бросок второго хищника, но третий повис, вонзив клыки ему в плечо. Лопнул комбинезон, ощетинились перекушенные провода термоткани — но и волк взвизгнул, судорожно изогнулся и шлепнулся в снег: ток аккумулятора был достаточно силен. Однако и Август не устоял — упал на колени, словно подставляя горло.

Катаясь по снегу, Август хрипел, отрывая от себя зверя. Волк сдавленно рычал и полосовал живот когтистыми задними лапами, закусив ворот кожаной куртки, душившей Августа. Теряя сознание, человек все же кое-как вытянул парализатор, нащупал дулом мохнатое раздувающееся брюхо и надавил спуск.

Когда Август пришел в себя, волк еще выгибался, пытаясь укусить металлический хвостовик стрелоампулы, торчавшей у него в паху. Кривясь, Август глянул вправо, но оглушенного разрядом хищника там не было. Цепочка извилистых следов тянулась за камни.

«Асто» действовал: скоро о схватке напоминала только саднящая боль в ободранной шее да располосованный комбинезон. Август совсем было двинулся вперед — и вдруг встал.

Сам не понимая зачем, он подошел и вгляделся.

То, что валялось в окровавленном снегу, не было едой. Это была главная улика убийства. Август невольно глотнул — к горлу поднималась жгучая рвота. Не прими он «асто»… Волки успели как следует поработать. Пошевелить