Фойла как громом поразило. В дни ханжеского пуританства, женщины ходили в парандже, наряжались мужчинами и только так вступали в жизнь, для них закрытую… но он никогда не слышал о женщине в космическом флоте, женщине-капитане…

— Это?! — яростно вскричал он. — Это Линдси Джойс?! Линдси Джойс с «Ворги»? Спроси ее!

— Я не знаю, что такое «Ворга».

— Спрашивай!

— Но я… Она была… Она командовала.

— Капитан?

— Я не люблю, что у нее внутри. Там темно и плохо. Мне больно. Я хочу домой.

— Спрашивай. Она капитан «Ворги»?

— Да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не заставляй меня больше. Там мрак. Там боль. Я не люблю ее.

— Скажи ей, что я тот, кого она не подобрала шестнадцатого сентября 2336 года. Скажи ей, что я, наконец, пришел свести счеты. Скажи ей, что я собираюсь отквитаться.

— Н-не понимаю. Не понимаю.

— Скажи ей, что я собираюсь убить ее, медленно и мучительно. У меня на яхте есть каюта… точно такая, как инструментальный шкаф на «Номаде», где я гнил шесть месяцев… где по ее приказу меня бросили подыхать. Скажи ей: она будет гнить и издыхать, как я. Скажи! — Фойл неистово затряс сморщенное дитя. — Заставь ее почувствовать это. Неужели она уйдет, превратившись в Склотски?! Скажи, что я убью ее насмерть! Прочти мои мысли и скажи ей!

— Она н-не… Она не отдавала этого приказа…

— Что?!

— Не могу понять.

— Она не приказывала меня бросить?

— Я боюсь…

— Спрашивай, тварь, или я разорву тебя на части! Что она имеет в виду?

Дитя рыдало. Женщина корчилась. Фойл кипел.

— Ну! Давай же! О, Господи, почему единственный телепат на Марсе ребенок! Зигурд! Зигурд, послушай меня. Спроси: приказывала ли она выбросить беженцев?

— Нет. Нет!

— Нет — она не приказывала, или нет — ты не будешь спрашивать?

— Она не приказывала.

— Приказывала она пройти мимо «Номада»?

— Там холодно, темно и страшно. О, пожалуйста! НЯНЯ-А-А! Я хочу домой. Хочу домой.

— Она приказывала пройти мимо «Номада»?

— Нет.

— Не приказывала?

— Нет. Отведи меня домой.

— Спроси у нее, кто отдал этот приказ.

— Я хочу к няне,

— Узнай, кто ей приказал. Ведь она капитан корабля. Кто же командовал ей? Спрашивай!

— Хочу к няне.

— Спрашивай!

— Нет. Нет. Нет. Я боюсь. Она больна. Она черная и страшная. Она плохая. Я не понимаю ее. Хочу к няне, Хочу домой. Дитя вскрикивало и тряслось. Фойл орал. Эхо гремело. Фойл в ярости шагнул к ребенку, и тут глаза его ослепил яркий свет. Катакомбы осветило пламя Горящего Человека. Перед Фойлом возник его собственный образ. Лицо искажено в кошмарной маске. Одежда в огне. Пьшающие глаза прикованы к бьющемуся в конвульсиях Склотски — Линдси Джойс.

Горящий Человек открыл свой тигровый зев. Раздался скрежещущий звук, похожий на охваченный пламенем смех.

— Ей больно. — Горящий Человек сморщился. — Слишком ярко, — прохрипел он. — Меньше света.

Фойл шагнул вперед. Горящий Человек страдальчески зажал уши руками.

— Слишком громко! — закричал он. — Не двигайся так громко!

— Ты мой ангел-хранитель?

— Не слепи меня! Тссс! — Внезапно он опять рассмеялся. — Послушай ее. Она кричит, ползет на коленях, молит о пощаде. Не хочет подыхать. Не хочет боли. Послушай ее.

Фойл дрожал.

— Она говорит, кто отдал приказ. Неужели ты не слышишь? Слушай. — Горящий Человек вытянул указующий перст. — Она говорит — Оливия.

— Что?

— Она говорит — Оливия. Оливия Престейн. Оливия Престейн. Оливия Престейн.

Горящий Человек исчез.

В катакомбах снова воцарилась тьма.

Фойла закружил вихрь калейдоскопических огней и какофония звуков. Он пошатнулся и судорожно глотнул ртом воздух.

— Блюджант… — пробормотал он. — Оливия. Нет. Нет. Не может быть. Оливия.

Фойл почувствовал чью-то руку.

— Джиз?! — хрипло выдохнул он. За его руку держался плачущий Зигурд Магсмэн. Он взял ребенка на руки.

— Мне больно , — скулил Зигурд.

— И мне больно, сынок.

— Хочу домой.

Держа младенца на руках, Фойл брел по катакомбам.

— Живые трупы, — выдавил он.

— И я среди них.

Он нашел каменные ступени, ведущие из глубин наверх в монастырь и стал карабкаться, вкушая смерть и отчаяние. Перед ним забрезжил свет. На какой-то миг он подумал, что уже рассвело. Потом он понял: монастырь ярко освещен прожекторами. До него донеслось грохотание сапог и невнятная скороговорка команд. Фойл остановился и собрал все свои силы.

— Зигурд, — прошептал он. — Кто там?

— Солдатики , — ответило дитя.

— Солдаты? Какие солдаты?

— Коммандос , — Сморщенное лицо Зигурда просветлело.

— Они пришли за мной. Забрать меня домой к няне. Я ЗДЕСЬ! Я ЗДЕСЬ!! Телепатический вопль вызвал крики наверху. Фойл ускорился и молнией выскочил на свет, на зеленый дворик с арками. В центре дворика раскинул ветви огромный ливанский кедр. Дорожки кишели солдатами. Фойл оказался лицом к лицу с соперником, который ему ни в чем не уступал. Через миг после того, как размытое пятно скользнуло у выхода из катакомб, коммандос ускорились. Они были на равных.

Поскольку Фойл держал ребенка, использование оружия исключалось. Прижимая Зигурда к груди, как бегун по пересеченной местности, он, виляя, помчался через двор монастыря. Никто не посмел остановить его. Лобовое столкновение на пятикратном ускорении сулило мгновенную гибель столкнувшимся. Объективно этот головокружительный бросок казался зигзагом молнии.

Фойл перебежал дворик, пронесся через лабиринт и выскочил на общественную джант-площадку за главными воротами. Там он замедлился и джантировал на аэродром, в четверти мили от монастыря. Взлетное поле сверкало огнями и кишело коммандос. Все антигравитационные шахты занимали военные корабли. Его собственная яхта были под охраной.

Через пятую долю секунды после появления Фойла в аэропорту туда джантировали его преследователи из монастыря. Фойл затравленно озирался. Его окружила бригада коммандос — под ускорением, великолепно обученные и смертельно опасные ребята. Перед ними он был беспомощен. У него не осталось ни одного шанса.

И тут вмешались Внешние Спутники. Ровно через неделю после уничтожительного рейда на Землю они нанесли удар по Марсу.