«Красной капеллы» были получены в результате зверств в гестапо. Но это объяснение было бы неполным. Гестапо, без сомнения, применяло жестокие методы, а к коммунистам вдвойне. Что касается «Красной капеллы», то был издан специальный приказ, предписывающий вырвать признание любой ценой. Известны некоторые случаи пыток советских агентов (Фрида Везолек, Сокол и другие), о многих мы просто ничего не знаем. Но удивительно, что в самых важных случаях некоторые люди шли на предательство без физического насилия, достаточно было угроз и нажима. Иногда подследственный капитулировал, когда офицер абвера грозил: «Я передам вас в гестапо». В других случаях он ломался, когда ему говорили, что абвер знает его настоящее имя и имена его друзей, которые уже во всем сознались. Бывший антинацистски настроенный офицер абвера говорит: «Потрясение от того, что за ним наблюдают, что кто-то уже предал его, обычно бывает настолько сильным, что даже упрямый человек начинает говорить».

Самых больших успехов «Команда» достигла в радиоигре.

В военные годы около половины тайных радиостанций в оккупированной Европе – британских, советских и других – попало в руки германской контрразведки или гестапо. Немцы убеждали арестованных шпионов, которые находились на волоске от смерти, продолжать передачи в их штабы, будто бы ничего не случилось. Тексты радиограмм, естественно, готовились германской разведкой с целью дезинформации, в них содержались запросы о людях, адресах, курьерах, деньгах. А ответы выдавали немцам агентов антинацистского подполья. В абвере это называлось «вывернуть агента наизнанку».

Одной из самых успешных глав в истории германской радиоигры стала операция «Северный полюс», в которую были вовлечены Голландия и Бельгия. В течение восемнадцати месяцев войны нескольких агентов голландского эмиграционного правительства в Лондоне, которые работали в подполье в Голландии и были взяты немцами, силой заставили поддерживать радиосвязь со своими штабами в Англии. Всего на немцев работало четырнадцать голландских станций. Из Лондона им сообщали имена новых агентов, которых предполагалось сбрасывать на парашютах в Голландии, адреса лидеров движения Сопротивления, куда направляли оружие и динамит. Эта операция позволила германской контрразведке захватить более пятидесяти секретных агентов, радиостанции, пулеметы, гранаты, большое количество боеприпасов и обмундирования. Операция детально описана в двух книгах бывших сотрудников абвера[31], и достоверность написанного была подтверждена в выступлении британского министра иностранных дел Энтони Идена в палате общин.

Более широкая и важная радиоигра была проведена немцами против советского главного штаба разведки, хотя по многим причинам все это до сих пор держится в секрете. Москва не раскрывает за границей детали своей военной стратегии или разведывательной работы, кроме того, рассказ о большом числе ветеранов советской разведки и иностранных коммунистов, работавших на нацистов в радиоиграх, не прибавил бы престижа Советскому Союзу.

Каждый передающий агент отличается индивидуальностью, выражаясь специальным языком, имеет свой «почерк». Офицер, принимающий радиограмму, если он настороже, может подтвердить личность передающего радиста или усомниться в ней. Большинство передающих агентов были хорошо знакомы Москве, их бывшие учителя отлично помнили особенности работы каждого из них. Вот почему арестованных советских агентов надо было убедить или вынудить продолжать работу в пользу немцев, пока, разумеется, они не попытаются обмануть своих новых хозяев, послав в Москву секретное предупреждение о своем провале.

Несмотря на то что перевербованные советские агенты во время передачи находились под строгим контролем, у них все же оставались разные способы предупредить Москву о настоящем положении дел, например применить старый код, сделать абсурдные ошибки, опустить или, наоборот, вставить какую-то букву или знак препинания. В конечном счете все зависело от того, работает ли агент по собственному желанию или нет. Чтобы защитить себя от возможного обмана, немцы применили магнитофонную запись. Радиограмму, передаваемую советским агентом, записывали на пленку, и прежде, чем передать в эфир, ее внимательно изучали немецкие специалисты.

Со стороны немцев было бы не очень умно снабжать врага одной только фальшивой информацией. Это скоро привело бы к краху всей операции. Гораздо разумнее было подкармливать его реальными и интересными новостями, не затрагивая при этом хорошо охраняемые секреты, и готовить, таким образом, основу для большой лжи.

Одно из наиболее ответственных сообщений в радиоигре было послано через несколько недель после окончания совещания в Тегеране. В этот критический момент войны, накануне вторжения союзников на континент, Мартин Борман получил задание провести работу по дезинформации. Ему предстояло подготовить серию сообщений в Москву о международной обстановке. Эти сообщения предполагалось передать через передатчик, на котором теперь работал «малый шеф» под контролем «Команды». В первой радиограмме из этой серии Сукулов должен был информировать Директора в Москве, что официальное лицо из министерства иностранных дел готово сотрудничать с советской разведкой. Директор, конечно, спросил имя этого официального лица, потому что советские дипломаты, покинувшие Берлин в 1941 году, были знакомы с персоналом германского министерства иностранных дел. «Малый шеф» дал имя человека, известного по работе в Португалии, критически настроенного по отношению к нацистам. Директор дал согласие, после чего в Москву пошла информация, якобы полученная от нелояльного к режиму чиновника министерства иностранных дел.

Детали этой операции в общих чертах характерны для любой радиоигры. Составленные в Берлине сообщения содержали точную и важную информацию, иногда включающие секретные сведения не слишком большой важности. В этих докладах не было заведомой лжи. Москва, несомненно, проверяла и перепроверяла информацию и была склонна верить ей. В одном случае сообщение даже содержало подлинный доклад британского дипломата своему правительству, который каким-то образом попал в руки германской разведки. Дипломат сообщал своему министру, что западные державы обеспокоены быстрым наступлением Красной Армии и что где-то в нейтральной стране (предположительно в Испании) намечается секретная встреча между британским и германским представителем. При передаче этого доклада в Москву было изменено всего лишь несколько слов и добавлено несколько фраз. Одновременно Министерство иностранных дел сделало некоторые намеки иностранной прессе, которые могли бы послужить подтверждением сенсационной новости.

Семнадцатого января 1944 года «Правда» поместила следующую телеграмму под заголовком «Слухи из Каира». В ней сообщалось, что собственный корреспондент газеты узнал из греческих и югославских источников, будто недавно в одном из прибрежных городов Иберийского полуострова состоялась секретная встреча двух ведущих британских политиков с Риббентропом и якобы речь шла об условиях сепаратного мира с Германией.

Британское министерство иностранных дел немедленно опровергло «новости из Каира». Больше того, Лондон заявил, что в Египте нет корреспондента «Правды», а подобное сообщение из Египта не могло миновать британскую цензуру. Эта телеграмма попала в Москву, в сталинское пресс-бюро, по неизвестным каналам и вряд ли пришла из Каира. ТАСС передало по радио это опровержение, добавив некоторые туманные намеки на активность Франца фон Папена в Турции.