Но мне стало еще хуже, когда Кристофер сказал:

– Я уже пытался ему втолковать, что у него нет никакой дурной кармы.

– Ничего, он ею обзаведется, если сделает то, чего от него, судя по всему, добиваются мэр Сейли и дядя Альфред, – посулила Антея. Потом глянула на меня с озабоченным и озадаченным видом. – Конрад, да объясни же, почему мама отказалась оплатить твою учебу в школе?

– У нее денег нет, – ответил я. – Магазин-то принадлежит дяде Альфреду, а он…

– Да нет же! – воскликнула Антея. – Ох, ну почему я не написала и не объяснила тебе все! Признаюсь, меня это тоже озадачивало, и поэтому, приехав в Лудвич, я пошла в Архив и посмотрела папино завещание: магазин он целиком оставил маме.

– Как? Весь магазин? – опешил я.

– Полностью, – подтвердила Антея. – А после нее – нам с тобой. Дяде Альфреду он завещал кое-какие деньги, и только. Кстати, я припоминаю: перед смертью папа говорил мне – он надеется, что Альфред возьмет эти деньги и уедет, потому что доверия у него к нему… – Она осеклась, явно заколебавшись. – Слушай, ну почему я раньше про это не вспомнила?

Говоря это, она смотрела скорее на Кристофера. Он, видимо, решил, что вопрос обращен к нему, потому что ответил:

– Если этот ваш дядя – волшебник, он мог запросто наложить на вас заклятие избирательного забвения. Это штука незамысловатая.

– Видимо, и наложил, – подтвердила Антея и решительно продолжила: – Конрад, я позвоню маме – я в любом случае собиралась, но теперь откладывать всяко нельзя, – и спрошу, что все это значит.

В углу библиотеки стоял телефон. Антея решительно направилась туда и набрала номер книжного магазина. Я поспешил следом в надежде послушать. Антея развернула трубку таким образом, чтобы до меня долетел издалека скучающий женский голос:

– Грант и Тесдиник. Чем я могу вам помочь?

Антея спросила у меня одними губами: «Кто это?» – а я ответил:

– Дейзи. Новая помощница, появилась уже после тебя.

Антея кивнула.

– Я хотела бы поговорить с Франконией Грант, – сказала она.

– С кем? – не поняла Дейзи.

– Со знаменитой писательницей-феминисткой, – пояснила Антея. – Кажется, она была замужем за каким-то там Тесдиником, но у нас, феминисток, не принято о таком упоминать.

– А-а! – протянула вдалеке Дейзи. – Понятно. Минуточку, сейчас посмотрю, свободна ли она.

Раздался приглушенный топот и невнятные голоса. Совсем вдалеке я услышал дядю Альфреда:

– Это не ко мне – еще мне не хватало этих гарпий!

Наконец раздался стук, а потом мамин голос:

– Франкония Грант у аппарата.

Дальше слышно уже было гораздо лучше. Кристофер нависал над нами – ему тоже хотелось послушать.

– Привет, мам, – бодро произнесла моя сестра. – Это я, Антея.

Мама откликнулась:

– Господи боже мой! – Что было совершенно неудивительно. В конце концов, прошло четыре года. – А я думала, ты уехала навсегда, – прибавила она.

– Навсегда, – подтвердила Антея. – Я просто подумала, нужно тебе сообщить, что твоя дочь выходит замуж.

– Никогда не поверю, – сказала мама. – Чтобы моя дочь отдалась в рабство какому-то тирану…

– А я вот отдаюсь, – сообщила Антея. – И он просто чудо. Я знала, что ты не одобришь, но все же решила тебе сказать. А как там Конрад?

На другом конце провода повисло мертвое молчание.

– Мой братишка, – добавила Антея. – Помнишь такого?

– А! – сказала мама. – Ну да, конечно. А он тут больше не живет. Бросил школу при первой же возможности и нашел себе работу где-то неподалеку. Я…

– Это тебе дядя Альфред так сказал? – прервала ее Антея.

– Да нет, конечно, – ответила мама. – Ты не хуже моего знаешь, что Альфред врет на каждом шагу. Он-то сказал мне, что Конрад продолжает учиться в школе. Я даже подписала какую-то бумагу на этот счет, а потом Конрад уехал, не сказав ни слова, – прямо как ты. Просто не понимаю, чем я заслужила двух таких детей.

Тут Антея попыталась вставить, что все это неправда, по крайней мере в том, что касается меня, но мама внезапно огрызнулась:

– И кто же этот неподражаемый, который заставил тебя поступиться женской свободой?

– Если ты имеешь в виду брак, мама, – сказала Антея, – то речь идет о графе Роберте из Столлери.

Тут мама выкрикнула что-то вроде: «Этот самозванец!» – хотя вышел у нее один лишь отчаянный визг, и выронила трубку. Мы все услышали, как трубка грохнулась о какую-то твердую поверхность. Потом на том конце послышалась возня, кто-то твердой рукой поднял трубку, и нас разъединили.

Антея обняла меня, очень крепко.

Кристофер сказал:

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Грант. Со мной однажды было нечто подобное.

Антея обратилась к нему:

– Как ты думаешь, нашу маму заколдовали?

– Да ей просто наплевать! – выдавил я.

– Нет, Грант, боюсь, все куда сложнее, – ответил Кристофер. – Попробуй представить себе этакое нагромождение лжи и мелких заклинаний, которые на нее накладывает человек, очень хорошо ее знающий, знающий, к чему ее можно подтолкнуть, если подталкивать с определенной регулярностью, но при этом достаточно мягко. И сдается мне, Грант, что с тобой проделали что-то очень похожее. Что еще за Странника ты должен призвать? Может, призовем его прямо сейчас и поглядим, что получится?

Во рту у меня мигом пересохло от ужаса, совсем как тогда, в Кружке Волшебников. Аж жуть взяла.

– Нет, нет! – завопил я. – Я не должен его призывать, пока не узнаю!

– Что не узнаешь? – спросила сестра.

– Кто тот человек, который… которого я должен был убить в прошлой жизни, – выпалил я, запинаясь.

Я почувствовал, как Кристофер и Антея переглянулись поверх моей головы.

– Заклятие страхом, – определил Кристофер. – А ты так пока и не узнал, да, Грант? Мне кажется, куда безопаснее призвать этого как-его-там прямо сейчас, а то потом это будет по-настоящему опасно.

– Да, давай. Давай прямо сейчас, Конрад, – согласилась с ним Антея. – Я хочу знать, во что дядюшка тебя втравил. А ты, – обратилась она к Кристоферу, – если ты и на самом деле кудесник, можешь покараулить у двери – вдруг заявится этот дворецкий с компьютером.

У Кристофера на физиономии отразилась такая смесь ярости и изумления, что я чуть не расхохотался.

– Если я кудесник! – повторил он. – Вот превращу тебя в гиппопотама – поглядим, как это понравится графу Роберту!

Тем не менее он все же подошел к двери и встал, прислонившись к ней плечами и бросая намою сестру испепеляющие взгляды.