Когда он прикрыл тяжелую двустворчатую дверь, Эсмиель наконец облегченно вздохнула.

— О темная бездна, неужели я когда-то тоже могла так увлеченно нести подобную чушь?!

Старый лорд, уже привычно устроившийся в своем столь памятном девушке любимом кресле, усмехнулся и неторопливо извлек из кармана табакерку героических размеров.

— Сказать по правде, ты начала болтать об этом намного раньше своих сверстниц. В том возрасте, когда еще считалось, что девочки об этом ничего знать не должны. Так что сейчас ты, скорее всего, просто переросла возраст, когда женщины считают подобные разговоры важным признаком взрослой леди, к тому же, по моим наблюдениям, большинство из них остается в этом возрасте навечно.

И они дружно рассмеялись.

Когда смех затих, дядюшка, кряхтя, повернулся и, протянув руку к маленькому столику, на котором стояло блюдо, укрытое салфеткой, с хитрой улыбкой стянул тонкий лоскут материи. Эсмиель ахнула:

— Тетушкина помадка!

Дядюшка усмехнулся, но на этот раз более грустно.

— Это Эмтара, моя младшенькая. Умница. Вся в мать. — Он ласково улыбнулся своим мыслям и повернулся к девушке: — В общем, я не был уверен, что твои вкусы остались прежними, но… Вот и попросил испечь.

Эсмиель прикусила губу. Тетушка умерла лет восемь назад. Как она могла забыть?! Девушка вскочила на ноги и, гибким движением скользнув к дядюшке, обняла его за шею:

— Простите, дядя. Я глупая и черствая.

Старый лорд сердито насупился:

— Вот еще. — Но потом не выдержал и снова улыбнулся: — Ничего, я уже достаточно стар и слишком многое повидал, чтобы считать, что все должны каждую минуту помнить о смерти моей старушки. — И он, нарочито сердито насупив брови, закончил гротескно-сварливым тоном: — Особенно такие симпатичные вертихвостки, как ты. — И они снова рассмеялись.

Дядюшка Экториан замолчал первым. Эсмиель, еще улыбаясь, отпустила его шею и, подойдя к окну, устремила наружу задумчивый взгляд.

— Ах, дядюшка, как жаль, что нельзя вернуть детство. Как бы я хотела, чтобы все опять стало, как раньше. Были бы живы папа, и мама, и тетушка, чтобы Эоней снова стал просто кузеном, а эти помадки — самой большой радостью. — Она вздохнула.

Старый лорд пристально смотрел на нее. На некоторое время в библиотеке повисла тишина, потом лорд Экториан негромко произнес:

— Значит, кузен… А ты не боишься?

Девушка вскинула подбородок так, что волна волос закрыла лицо, и с вызовом посмотрела на дядюшку. Но тот спокойно выдержал ее взгляд. Эсмиель опустила глаза.

— Я не знаю, дядюшка. Я еще слишком молода, и мне не с кем посоветоваться.

Старый лорд хмыкнул:

— До сих пор ты прекрасно обходилась без чьих-либо советов.

Девушка досадливо мотнула головой, вновь взметнув волну волос.

— Ай, это другое. — Она замолчала и задумчиво потерлась щекой о плечо. — До сих пор я была всего лишь одна из многих, пусть избранных, родовитых, но многих. Тем более что это от меня не зависело, я — леди по рождению. А сейчас… — Она вскинула взгляд на дядю и сказала, упрямо стиснув губы: — Я вдруг поняла, что, несмотря на всю мою браваду, я все-таки женщина. Я — слаба и беззащитна, а потому мне нужен мужчина, который бы меня защитил.

Лорд Экториан согласно кивнул и после непродолжительного молчания произнес:

— А кто сможет защитить тебя от него самого?

Эсмиель удивленно уставилась на него. Старый лорд смотрел на нее абсолютно серьезно.

— Вспомни, девочка, у его отца было восемь жен, и только три из них пережили его. Три последних. — Он сделал паузу и, отведя глаза, тихо продолжил:

— Которых он просто… выгнал, потому что к тому времени был уже достаточно силен, чтобы не обращать внимания на недовольство их домов. А те, что были раньше…

В кабинете повисла напряженная тишина, затем лорд Экториан продолжил:

— Я был членом Тайного совета во время Второго конфликта с канскебронами. Об этом мало кто знает, поскольку в те времена Тайный совет еще был действительно тайным. И я знаю, почему умерла вторая жена Эзарра… Ее отравили.

Девушка ахнула, а дядюшка безжалостно закончил:

— И я знаю, что не только ее одну. — Он повернулся к Эсмиель. — А когда я сейчас смотрю на молодого императора, то вижу его отца. Он очень похож на него, и, судя по тому, чем делятся со мной некоторые мои старые приятели, не только внешне, девочка.

Эсмиель несколько мгновений ошеломленно смотрела на него, потом судорожно сглотнула.

— Я… не знала, дядюшка.

Тот кивнул:

— Я предполагал. — После чего сделал паузу и тихо закончил: — Эзарр терпеть не мог становиться зависимым. Я думаю, что его сын способен понять это чувство… больше, чем кто бы то ни было. А существует ли зависимость большая, чем у супругов, тем более когда один из них — император?

Они немного помолчали, потом лорд Экториан тяжело вздохнул и улыбнулся, впрочем, улыбка вышла довольно жалкой:

— Ладно, девочка, пойдем к гостям, а то мы уже столько времени находимся наедине, что они могут начать думать что-то совсем уж неприличное.

Улыбки обоих по поводу этого покушения на шутку получились несколько натянутыми.

Когда боллерт племянницы скрылся из виду, старый лорд поднялся в свой кабинет и уселся в кресло, уставя взгляд на темный экран монитора связи. Его ожидание было вознаграждено всего пару минут спустя. Монитор пискнул, лорд Экториан поспешно коснулся пальцем сенсора ответа, старомодно выполненного в виде резной лошадиной головы, по экрану побежали какие-то полосы, и спустя мгновение на темном фоне возникло стилизованное изображение чьей-то головы, лицо было обозначено несколькими размытыми пятнами, которые при некотором воображении можно было бы принять за рот, нос и глаза. Хозяин кабинета кивнул и слегка усмехнулся, не сомневаясь, что его собеседник прекрасно различит его гримасу, и начал тихим, спокойным голосом:

— Я поговорил с ней, мой друг, как вы и просили. — Дядюшка Экториан сделал паузу. — Должен вам сказать, что она осталась той же славной девочкой, что и была. Хотя, конечно, слишком самоуверенной. — Он покачал головой. — Я не хотел, чтобы у нее были слишком уж большие неприятности, — и он бросил на экран выразительный взгляд.

Голова на экране молча склонилась в жесте согласия. Старый лорд несколько мгновений помолчал, потом продолжил:

— А что касается вашего вопроса… мы говорили на эту тему… Она умная девочка и, я думаю, в конце концов примет правильное решение. Впрочем, если у вас трудно со временем, ее можно немного подтолкнуть в правильном направлении, но… — Он сделал паузу и, подчеркивая голосом важность своей последней мысли, закончил: — Не перегните палку.

Голова на экране снова кивнула, и спустя мгновение изображение исчезло.