– Я обещал объяснить тебе кое-что, – напомнил конунг Ингвар.

И он объяснил.

Нет, Ижора вовсе не походила на пионерлагерь или базу отдыха для детей-сирот. Все было жестче и конкретнее – это слова самого Ингвара. «Кто из нас без греха», – говорил, помнится, и князь Борислав. Теперь-то я понял, что он имел в виду.

Через нашу Ижору проходил знаменитый торговый путь «из варяг в греки». Мимо устья одноименной речки вверх и вниз по Неве шли караваны судов – все примерно так, как рассказывалось в школьных учебниках. Везли всяческие товары, а порой и серебро в слитках, и золотые монеты, и меха, и драгоценные украшения: электронных платежей и банковских переводов еще не было в заводе, поэтому каждый купец таскал денежки с собой.

За проход с каждого судна брали пошлину. Но пошлиной дело не ограничивалось: новгородские ушкуйники давным-давно облюбовали здешние места для своих корыстных развлечений. И шалили бы до сих пор, если бы в Ижоре не появился Ингвар со своей командой, а новгородское вече не позвало бы к себе княжить премудрого Борислава. Новогородцы и не подозревали, что их князь обязан своей премудростью пятью годам учебы на историческом факультете петербургского университета. Без особого, впрочем, рвения.

Как Борис Александрович оказался на своем боевом посту? Это была особая (и довольно длинная) история. Отец не слишком-то распространялся о том, как все произошло. Только один раз назвал Борислава «подменным».

Так или иначе, с разбойниками разобрались просто и быстро. Новопризванный князь «отнял свою руку» от воров и грабителей, о чем и объявил специальным пергаментом (для большего форсу). «Отнять руку» означало, что при случае он не замедлит отнять и голову, и совсем не понарошку; иные из разбойничков это осознали, а кое-кто и нет.

Экзекуция была краткой, но впечатляющей. Ни один береговой вор-лапотник более не совался в районы, подконтрольные отныне великому конунгу. Водный путь от Ладоги до Варяжского моря стал свободен – хотя это еще как посмотреть.

Теперь все, кто шел вниз и вверх по Неве, неизбежно проплывали мимо сторожевых кордонов конунга Ингвара. Внимательные глаза дозорных, вооруженные цейссовскими биноклями, импортированными из двадцать первого века, примечали каждый всплеск весел, каждую команду кормчего. На Ивановских порогах стояли свои люди; они приглядывались к купцам, к иным проезжим и уж тем паче – к иноземным посланникам.

И не раз бывало, что к особенно знатным гостям выезжали навстречу – так, просто поторговаться. Расписки обычно писались размашистым почерком прямо на широкой глади Невы – под диктовку автоматического и иного стрелкового оружия, а когда и гранатомета. Борислав же получал твердый процент от сделок.

– Мы с ним всегда на связи, – сказал отец, кивнув куда-то в сторону.

Там, в углу, поблескивало металлом занятное устройство, не замеченное мною раньше. Приглядевшись, я сообразил, что это старая американская рация, работавшая на коротких волнах. Где-то я читал, что раньше, когда не было спутниковой связи, такими рациями пользовались спасатели и бандиты, да еще моряки в открытом море.

– Так, значит, мы – пираты? – спросил я. – Грабители?

– А откуда тогда это все? – Отец обвел рукой свой так называемый офис. – Откуда вино французское?

На какие деньги, по-твоему, мы тут на «лендроверах» раскатываем?

Долгих объяснений не потребовалось. Золото и тысячу лет спустя оставалось твердой валютой. Сразу несколько питерских антикваров – скупщиков краденого – с удовольствием получали посылки от конунга Ингвара. Взамен тот получал немало ценных товаров. Джипы, катера и ветряные электростанции. И даже бургундское вино из лучших погребов, к которому Ингвар пристрастился уже здесь, в Ижоре. Канал связи между прошлым и будущим работал бесперебойно. Святилище Хорса было вовсе не святилищем, а комплексом мощных излучателей, работавших в диапазоне темпорального излучения. Другой такой же комплекс, а может и не один, располагался на другом конце временного отрезка – а именно в нашем двадцать первом веке.

– Представь, Филик, – говорил отец. – Только представь: в моих подвалах сейчас одного только золота на миллионы долларов… На миллионы, Фил. А допустим, мы возвращаемся – и разом становимся миллионерами… Возможен такой вариант?

– А мы вернемся? – спрашивал я.

– Кто-то должен остаться здесь, – мрачнел отец. – Иначе все рухнет. Но подумай: ведь рано или поздно… рано или поздно мы все уйдем на покой. Кто-то раньше, кто-то позже. Нет ничего приятней, как вернуться в родные места… Туда, где все тебя знали бедным и никому не нужным, – и вернуться богачом, Фил. Миллионером! Понимаешь, о чем я?

Я понимал. Я уже верил ему. Все, о чем он говорил, больше не казалось фантастикой – хотя бы потому, что мы сидели в самой настоящей альтернативной реальности, и даже та, которую я за семнадцать лет привык считать своей, уже не казалась такой уж совершенной и единственно возможной. Да, мой дом по-прежнему оставался в двадцать первом веке, в громадном и отвратительном спальном районе нашего туманного города. И там я был бедняком и лузером, у которого можно было запросто отобрать его единственную гордость – спикер «филипс», потому что больше отбирать было нечего… А здесь я стал молодым ярлом, сыном конунга и единственным наследником всей этой земли. И всех остальных земель, какие нам заблагорассудится открыть вместе с моим отцом, гениальным изобретателем. Если мы сами создали эту реальность, почему бы нам не выжать из нее все, что только можно?

– Верно, – подтвердил Ингвар. – А главное – никаких угрызений совести.

С этими словами он снова наполнил свой бокал. Глянул на меня – я помотал головой отрицательно. От этого вина у меня бурчало в животе.

Что и говорить – сегодня я увидел всю эту игру с новой стороны. Мне было слегка не по себе.

Я протянул руку и взял со стола стакан минералки.

– Правильно, не пей больше, – проговорил отец. – И не гуляй по ночам.

Делая вид, что смущен, я отвел глаза. Мне даже не надо было никуда гулять. Динка сама приходила ко мне. Иногда вечером, иногда – уже под утро, потихоньку, чтоб никто не знал. А мне было наплевать. Наутро на тренировках я выглядел бодро и весело.

– Ты лучше готовься к экспедиции. Это будет для тебя еще одним испытанием. Если ты его выдержишь, то выйдешь на следующий уровень. Как ты думаешь, кого я вижу во главе нашей дружины?

Постучавшись, вошел сотник Корби.

– Привет тебе, молодой ярл, – чуть заметно улыбнувшись, сказал он.

– Виделись…

– Что нового на восточном фронте? – осведомился отец. – Как наши друзья-руотси? Отправились?

– Скоро отправятся. На Ладоге тихо. Ветер попутный.

– Теперь скажи: как успехи молодого ярла?

Корби помолчал пару секунд, раздумывая.

– Молодой ярл еще не готов, – произнес он. – Много торопится. Мало силы.