пришли к нам домой и сейчас убивают дохера и больше людей! Из-за них Женя погибла, из-за них Мишаня с Серёгой сейчас хер знает где, и из-за них Молдова перестала существовать! А у ты их ещё людьми называешь?! — Рука сама дрогнула, и Стёпа достал пистолет.

И вот сейчас, он стоит, и целится в своего лучшего друга, с которым знаком ещё с детства. Целится. В него. С пистолета. За что? Что сделал такого Олег, за что его стоит убить? Стёпа сам не понимает, а рука тянется к спуску.

— Стёпа! — Послышался крик со спины.

Стёпка обернулся, и увидел, стоящего сзади, Саню, сжимающего в руках свой АК-74. Тот был напряжён и не уверен в своих действиях. Руки дрожали, а глаза бегали.

— Стёпа, брось ствол! — Прошипел Саня.

— А то что? — Спрашивает Стёпка, становясь вполоборота к Сане. — Пристрелишь меня?

— Стёпа, у тебя крыша едет! Брось ствол! — Ещё злее прошипел Саня,

Но Стёпка даже не думает останавливаться, и вместо этого поворачивается к Сане и направляет на него пистолет:

— А ты заставь! — Говорит Стёпка.

Однако он совершил одну фатальную ошибку — повернулся к Олегу спиной. Один точный удар в затылок заставил поехавшего Стёпу улечься крепко спать прямо на асфальт, а Саня с Олегом вздохнули с облегченьем.

Отдышавшись, они обратили внимание на рацию, которую рассматривал Стёпа. Рация американская, походу снятая с тех диверсантов.

— А что, если… — Саня потянулся к рации

— Ты что делаешь? — Спросил Олег.

— В первый день войны мы ещё у малыг захватывали рации западного производства. Как понимаешь, из-за отсутствия связи и нормального комплектования частей сопротивления, мы установили частоту, по которой могли связываться с пацанами, у которых были рации западного производства.

— И что ты предлагаешь? — Спросил Олег.

— Попытаться связаться с Ремом по этой частоте, и узнать, где Серёга с Мишаней. У него как раз была западная рация.

***

Рем не соврал, это реально было важно. Когда Серёга зашёл в комнату, он услышал, как из рации доносится голос Сани. Сани. Но как? Связи же нет? Или есть?

— Рем, приём, Лысый на связи, как слышишь? — Говорил Саня.

— Лысый, я на связи, приём! Рад тебя слышать, дружище! — Ответил обрадованный Рем.

— Рем, Серёга с тобой? — Саня в первую очередь задал интересующий его вопрос.

— Так точно, жив, здоров! — Ответил Рем.

Из рации послышался вздох облегчения.

— В общем слушай, Сань, обстановка мягко говоря тяжёлая. Правобережье потеряно. Но есть и хорошие новости. У нас есть шанс выиграть в этой войне. Но чтобы мы могли им воспользоваться, Серёга с Мишаней должны прорваться через реку. Соберите ребят, организуйте оборону. Им нужно любой ценой прорваться.

Серёга выхватил рацию из рук Рема:

— Саня, слышишь? Спроси у Пересветова, он всё про нас знает! — Коротко сказал Серёга, после чего отдал рацию обратно Рему.

Саня долго молчал, после чего сказал:

— Хорошо, что-нибудь придумаем. — И отключился.

Странно. Вроде бы ничего и не произошло, а настроение появилось. Может быть от осознания того, что они не одни в этом городе, полном врагов? Не важно. Теперь важно одно — на них надеются люди, и надежды нужно оправдать.

— Готовимся. — Сказал Рем. — Выдвигаемся вечером.

Выдвижение

Вечер. 20 марта

Поздним вечером раздалась боевая тревога. Батальону было приказано в течение получаса полностью экипироваться и прибыть на плац. Техника уже была выстроена в колонну. Что странно, колонна состоит только из боевой техники, ни одного грузовика. Было приказано построиться, и через пять минут на плац вышел командир батальона, подполковник Михальченко. Последовала речь:

— И так, морпехи! Как вы уже знаете, нам поставлена боевая задача — не дать американцам взять Кишинёв под полный контроль. Выдвижение было намечено на 22 число. Однако американцы просекли, что происходит, и уже готовятся к штурму левобережья Быка, единственной части города, которая до сих пор под контролем повстанцев. Учитывая то, что данные о выдвижении колонны не были для американцев секретом, план решено изменить. В соответствии с личным приказом президента Российской Федерации, колонна выдвигается сейчас. Ещё раз — как для американцев, так и для генштаба мы до 22 марта должны находиться в части. Наша задача — в кратчайшие сроки войти в город и помочь местному сопротивлению. Мы не знаем, что нас ждёт впереди, а потому, нужно быть готовыми ко всему! Всем всё ясно!?

— Так точно! — Послышался громогласный хор.

— По машинам! — Рявкнул Михальченко.

Отделения начали расходится, каждое к своему БТРу, или танку, или БМП. Отделение Алексея должно было ехать на броне головного БТР-82. После того, как батальон загрузился, и готовность к выдвижению была подтверждена, колонне дали приказ на выдвижение. Один за другим, бронетранспортёры начали покидать территорию части и направляться в сторону моста, оставляя позади Тираспольские кварталы. И пока Алексей был погружён в свои мысли, отделение уже начало напевать песню, как раз под стать событиям:

Мы хотим видеть дальше, чем окна дома напротив,

Мы хотим жить, мы живучи, как кошки.

И вот мы пришли заявить о своих правах: "Да!"

Слышишь шелест плащей — это мы…

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Мы родились в тесных квартирах новых районов,

Мы потеряли невинность в боях за любовь.

Нам уже стали тесны одежды, сшитые вами для нас одежды,

И вот мы пришли сказать вам о том, что дальше…

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Дальше действовать будем мы! Дальше действовать будем мы!

Лёша даже усмехнулся про себя. Правильно. Дальше действовать будем мы. С таким настроением батальон бронетанковой колонной двигается в сторону уже условной границы с Республикой Молдова. Городские кварталы сменяют степями, и колонна всё также катит в неизвестность. Что их там ждёт? Разорённая войной страна? Оккупированная территория, гордо названная зоной проведения контртеррористической операции? Разрушенные города и клубы чёрного дыма, поднимающиеся в небо? Остаётся лишь гадать, и покрепче держать в руках автомат.

Прорыв

Ночь с 20 на 21 марта.

Вышли ночью. Поначалу, когда глаза ещё не привыкли к темноте, шли вперёд, как слепые котята. Фонари включать побоялись, так как нельзя исключать возможность нарваться на патруль. Однако как ни странно, патрулей вообще не было. Улицы были пустые, и это пугало. Пугала гнетущая темнота, совмещённая с тишиной,