– В чем дело-то?! Что не так?!

– Я прошу тебя не заниматься моим ремонтом. Я справлюсь сама. Пожалуйста.

– Ну ладно, раз ты так расстраиваешься, я не стану. Хотя не понимаю, что такого?

– Я не хочу быть тебе обязанной. Ты не должен ничего для меня делать. Я не содержанка. Мы просто любовники. Равноправные. Вот.

– Понятно. Ты феминистка?

– Можешь так считать, если хочешь.

Я повернулась и пошла к дому, но он догнал меня и обнял, хотя я упиралась.

– Ну, точно – Кошка! Капризная и непредсказуемая!

– Я не капризная. Я самостоятельная.

– Дурочка ты самостоятельная! Я даже не думал про такие вещи – содержанка, не содержанка! Чушь какая! Я просто хотел тебе помочь, и все. Не надо так не надо, только успокойся.

Я успокоилась. Но вечером снова взволновалась: я вдруг осознала, что никто из городских мастеров не сделает мне ремонт за нормальные деньги – заломят вдвое, а то и втрое, думая, что за всё платит Петя Лыткин! И поняла, что попала в ловушку. Выход был один – делать самой, тем более что опыт у меня был, да и краску с обоями я уже прикупила. Ладно, начну с маленькой комнаты, а там видно будет.

Я отпросилась на неделю у Челинцева и позвала на помощь музейного рабочего – балагура и пропойцу дядю Лёву. Он называл свою должность «мальчик на всё», а когда народ смеялся: «Да какой ты мальчик, тебе сто лет в обед!» – он отвечал: «А кто скажет, что я девочка?» – и хохотал. Толку от него было мало, но подать-подвинуть-принести было вполне в его силах.

Конечно, за неделю с ремонтом квартиры никак не управиться, но я очень боялась, что Джуниор возьмет и все-таки пришлет мне мастеров – с него станется! На самом деле я начала разбираться в квартире сразу после маминой смерти: надо было хоть чем-то занять себя. Я освободила шкафы и антресоли, выкинула кучу барахла и кое-что из мебели, поменяла всю электрику и сантехнику – не сама, конечно. Так что ванная и кухня были у меня в порядке. Успела еще размыть потолки в маленькой комнате и ободрать там обои. Потом случился Петя Лыткин, и моя бурная деятельность приостановилась. Надо было еще тогда, до Пети, нанять рабочих: зарабатывала я теперь прилично, но мне всегда нравилось красить и клеить, да и получалось неплохо.

С помощью дяди Лёвы и его приятеля, такого же алкаша, я передвинула остатки мебели на кухню и принялась за работу. Джуниор, к счастью, уехал по делам – тоже на неделю, и я надеялась до его возвращения сделать бо́льшую часть работы. Но он вернулся на два дня раньше. Звонок в дверь раздался, когда я только кончила обрезать обои для маленькой комнаты – потолки были уже везде побелены. Увидев на пороге Джуниора, я обомлела. А он посмотрел на меня и покачал головой:

– Так и знал! До чего ж ты упрямая, Ленка! – Вошел, огляделся: – Да-а… Пейзаж после битвы…

А потом подхватил меня на руки – я запищала:

– Что ты делаешь, пусти! Ты запачкаешься!

Я была в каком-то рабочем старье со следами побелки и краски.

– У тебя пятно на носу! – рассмеялся Джуниор. – И волосы в побелке! У-у, замазура! Черт, как же я соскучился! В этой квартире есть хоть один угол без ремонта? Где твой диван?

– На кухне… Петь, но я же работаю! Я грязная вся… и потная… и… ой!

– Ты мне нравишься любая!

Он даже не заметил, что я опять назвала его Петей. После дивана Джуниор засучил рукава и стал мне помогать! Увидев, как он ловко управляется с обоями, я изумилась. Джуниор улыбнулся:

– Не думала, что я умею? Да я все детство провел в такой же трущобе, чтоб ты знала. Разбогатели-то мы только в девяностых. Так-то вот, Кошка!

И мы с ним до самого вечера дружно клеили обои, распевая на два голоса: «Я начал жизнь в трущобах городских»[7], а ночевать поехали к Пете.

Я так устала за эти дни, что меня сморило сразу после любовных утех – Джуниор был как-то особенно пылок сегодня. Обычно он засыпал первым, а я лежала и слушала, как он размеренно дышит, как ровно стучит его сердце – словно рядом работала мощная машина, вырабатывающая тепло: ему всегда было жарко, а я вечно мерзла. И в этом мы не совпадали.

Но сегодня Джуниору явно не спалось. Он что-то спросил у меня, но я смогла только невнятно пробормотать, засыпая. Он тихонько рассмеялся, поцеловал меня в макушку, а потом прошептал – как ни странно, это я услышала:

– Я люблю тебя, Кошка! – Потом повторил с какой-то мрачной обреченностью: – Я люблю тебя. – И простонал: – Господи, как жить?!

И тут мне стало страшно.

Я кинулась в объятия Пети Лыткина под влиянием минутного порыва и даже не думала, что наш роман затянется надолго. Он получит меня, успокоится и отстанет, а я развлекусь немножко и приобрету хоть какой-то женский опыт, а то, что это – тридцать лет, а живу, как монашка! Но Петя почему-то не успокаивался, а явно привязывался ко мне все сильнее, и вот вам: «Я люблю тебя!»

Я впервые осознала, что выпутаться из этих отношений будет невероятно сложно. Нет, Джуниор мне нравился, что скрывать! Особенно в постели. Но разговаривать нам было как-то не о чем: его мало интересовали музейные дела, а меня – бизнес. Я даже толком и не знала, что это за бизнес! Правда, Петя рассказывал про свои дела еще меньше, чем я про Усадьбу. Мы оба оказались довольно закрытыми людьми. Но если я легко обходилась без Джуниора, забывая о нем, как только он исчезал с глаз, то он помнил обо мне всегда. Я словно вынесла его за скобки своей настоящей жизни, но сейчас эти скобки начали потихоньку ломаться, разваливаться по кирпичику. Я поняла, почему так завелась по поводу ремонта – это было вторжение в мое личное пространство. Но довольно скоро выяснилось, что Джуниор проник в это личное пространство гораздо дальше, чем мне представлялось.

Но сначала мы в очередной раз поругались – из-за машины, которую он мне хотел подарить на день рождения. Первая подобная ссора случилась у нас недели через две после того, как мы начали встречаться: Джуниор решил осчастливить меня серьгами! Я открыла бархатную коробочку:

– И что это за камни?

– Сапфиры!

– Красивые серьги. И дорогие, наверно?

– Ты стоишь куда дороже!

– Конечно. Но я не продаюсь.

Я встала, положила коробочку с серьгами на подушку, взяла в охапку свою одежду и удалилась в ванную. Когда я вышла, совершенно одетая, Джуниор ждал меня у двери. Даже трусы не надел.

– Лена, послушай! Ну, послушай же! Я не имел в виду ничего такого, о чем ты подумала, клянусь! Просто… у нас сегодня годовщина… И я хотел…

– Какая еще годовщина?!

– Год назад мы познакомились.

Я слегка покраснела, но не могла так быстро сдаться, слишком уж разогналась: